Потери - [2]
- И тебе намотаю, если будешь болтать. Усекла?
В одно из воскресений ко мне приехал Джо. Его старый пикап всё-таки поехал! Я была так рада увидеть хоть кого-то из старых знакомых, что чуть не бросилась к нему на шею, но не подала вида: на нас смотрели из всех окон.
- Привет, - бросила я ему на ходу. – Пройдемся?
Джо ничего не оставалось, как двинуться за мной следом.
- Как ты? – спросил он.
- Никак.
- Я узнавал - это самый лучший из приютов. Но ты какая-то бледная. Тебя хорошо кормят?
Неужели для Джо моё физическое состояние важнее душевного? Мы ушли уже довольно далеко от здания приюта, когда меня вдруг прорвало.
- Кормят? О, да: кормят прекрасно! Четыре, даже пять раз в день. И телевизор есть. Ты в своём уме, Джо? О чем ты спрашиваешь?
- Может быть, ты просто не привыкла?
- Как можно к этому привыкнуть? Как я могу привыкнуть к тому, что у меня больше…
Я не смогла договорить. Меня затрясло, как в судорогах, в глазах потемнело, сердце опять заныло и стало падать в бесконечную пропасть. Джо обхватил меня своими ручищами, прижал к себе и держал у своей груди, пока я не перестала трепыхаться и не обмякла в его руках. Потом осторожно отпустил, но всё ещё держал за плечи. Странно, но его объятия придали мне сил. Через некоторое время я снова смогла дышать ровно.
Джо заглянул мне в глаза.
- Что я могу для тебя сделать, Софи?
- Я в каком-то аду. Вытащи меня отсюда!
- Но как?
- Помоги мне найти родителей. Они не могли меня бросить. Они просто заблудились в океане. Может они на каком-нибудь острове и у них нет связи. Но они живы! – я схватила Джо за куртку и встряхивала, повторяя:
- Они - живы! Я чувствую это!
Слез больше не было. Наверное, я выплакала все, какие были отведены мне на всю жизнь. А может быть, дело было в таблетках, которые мне прописали
2. Без вариантов
Мы не учились в школе – ждали нашей участи. Мелких детей увозили почти сразу. Даже того противного очкарика, который за обедом засунул мне жвачку в волосы. Вытащить её было невозможно и пришлось выстригать.
- Ты теперь – плешивая, - скалилась Энни.
- Заткнись – рявкала Баффи. - Сейчас ты у меня плешивой сделаешься.
Баффи была за справедливость. К тому же я не выдала её, и она теперь тоже была на моей стороне. Вот Энни точно бы выдала.
Алисию не хотели брать на воспитание потому, что беременная, Энни – потому, что все разговоры её были о сексе, меня – потому, что считалось, что статус у меня ещё не определен. Что касается Баффи, то у неё были нелады с законом, и она вовсе могла отправится в закрытое заведение для трудновоспитуемых подростков. Оказывается, есть и такое. Попросту – детская тюрьма. Баффи часто говорила, что этот чистенький тихий приют вообще рай, по сравнению с теми местами, в которых была она.
- Ты вообще, драться-то умеешь? – спрашивала она меня.
Я пожимала плечами.
- Нет.
Баффи покачала головой:
- А того черномазого придурка ты лихо уделала.
- Просто я очень сильно разозлилась.
- Так и надо.- похвалила меня Баффи.- Злость придает силы. Только иногда на злость нет времени.
- Как это?
- Да так: изнасилуют, и разозлиться не успеешь. А ты должна быть готова к этому всегда.
И Баффи стала давать мне довольно дельные советы: как себя вести, что делать, как драться…
- Только не бей в лицо или живот. Можешь не достать, и это его только разозлит. Бить надо один раз, но сильно. Чтобы хватило. В кадык, пах или глаз.
Я инстинктивно сжала кулак.
- И не кулаком, - Баффи осклабилась, – палкой или камнем. А лучше - ножом.
- Но ведь так можно убить! – испугалась я.
- Пожалеешь насильника – станешь соской в мексиканском борделе. Запомни: ты – малолетка, тебе можно всё. А уж грохнуть поддонка, который хочет тебя отыметь – самое то!
Мне вдруг показалось, что Баффи говорит это из личного опыта.
- Никому не позволяй себя насиловать! Слышишь? Никому.
- Как же тебе повезло, София! Мы думали определить тебя в фостерную семью. Детей твоего возраста берут под опеку крайне редко, лишь близкие родственники. А тут – столько желающих! Последний запрос пришел буквально сегодня.
- Могу я посмотреть документы?
Чиновница заколебалась. Я чуть надавила:
- Ну, это же моя судьба решается.
Мне очень хотелось узнать имена опекунов.
- Ладно, посмотри.
Я осторожно взяла папку и заглянула в неё.
Первым стоял Нил Найколайски.
Из глаз потоками хлынули слезы. Я просто захлебнулась ими и забыла, как дышать. Это были слезы радости. Робкая надежда на спасение, униженная и забитая, затаившаяся где-то глубоко в моей душе, обретала новую силу. Чиновница испугалась моей реакции и хотела вытащить у меня из рук листы, но я вцепилась в них железной хваткой. В них была моя жизнь. Я начала заново.
Нил Найколайски, Уналашка, Аляска, США
Туа Папапете, Таутира, Таити, Французская Полинезия
Роберт фон Крамм, Вустер, Западно-Капская провинция, ЮАР
Четвертое имя было мне не знакомо.
Харди.
Виктория и Томас Харди, Уоррентон, Орегон, США
Все остальные в списке были в одиночестве. И старенькая бабушка Туа, и Роберт и даже Нил. При всех своих детях он был убежденным вдовцом и жениться не собирался.
Есть события, которые так меняют жизнь человека, что он уже не может оставаться прежним. А если это не взрослый человек, а маленькая девочка? А волна неожиданностей только нарастает и поднимается всё выше, не оставляя надежды вернуть безмятежное прошлое и грозя разрушить будущее. Сможет ли Софи выстоять против шквала событий, стихии собственных чувств и найти свой курс в океане жизни? Если смерть много раз глядела тебе в лицо, то ты уже заранее чувствуешь её дуновение. Софи Берто, девочка рожденная на безмятежных островах Французской Полинезии, слишком рано почувствовала дыхание смерти.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».