Потери - [2]

 - И тебе намотаю, если будешь болтать. Усекла?

 В одно из воскресений ко мне приехал Джо. Его старый пикап всё-таки поехал! Я была так рада увидеть хоть кого-то из старых знакомых, что чуть не бросилась к нему на шею, но не подала вида: на нас смотрели из всех окон.

  - Привет, - бросила я ему на ходу. – Пройдемся?

 Джо ничего не оставалось, как двинуться за мной следом. 

 - Как ты? – спросил он.

 - Никак.

 - Я узнавал - это самый лучший из приютов. Но ты какая-то бледная. Тебя хорошо кормят?

 Неужели для Джо моё физическое состояние важнее душевного? Мы ушли уже довольно далеко от здания приюта, когда меня вдруг прорвало.

 - Кормят? О, да: кормят прекрасно! Четыре, даже пять раз в день. И телевизор есть. Ты в своём уме, Джо? О чем ты спрашиваешь?

 - Может быть, ты просто не привыкла?

 - Как можно к этому привыкнуть? Как я могу привыкнуть к тому, что у меня больше…

 Я не смогла договорить. Меня затрясло, как в судорогах,  в глазах потемнело, сердце опять заныло и стало падать в бесконечную пропасть. Джо обхватил меня своими ручищами, прижал к себе и держал у своей груди, пока я не перестала трепыхаться и не обмякла в его руках. Потом осторожно отпустил, но всё ещё держал за плечи. Странно, но его объятия придали мне сил. Через некоторое время я снова смогла дышать ровно.

 Джо заглянул мне в глаза.

 - Что я могу для тебя сделать, Софи?

 - Я в каком-то аду. Вытащи меня отсюда!

 - Но как?

 - Помоги мне найти родителей. Они не могли меня бросить. Они просто заблудились в океане. Может они на каком-нибудь острове и у них нет связи. Но они живы! – я схватила Джо за куртку и встряхивала, повторяя:

 - Они - живы! Я чувствую это!

 Слез больше не было. Наверное, я выплакала все, какие были отведены мне на всю жизнь. А может быть, дело было в таблетках, которые мне прописали

2. Без вариантов

 Мы не учились в школе – ждали нашей участи. Мелких детей увозили почти сразу. Даже того противного очкарика, который за обедом засунул мне жвачку в волосы. Вытащить её было невозможно и пришлось выстригать.

 - Ты теперь – плешивая, - скалилась Энни.

 - Заткнись – рявкала Баффи. - Сейчас ты у меня плешивой сделаешься.

 Баффи была за справедливость. К тому же я не выдала её, и она теперь тоже была на моей стороне. Вот Энни точно бы выдала.

 Алисию не хотели брать на воспитание потому,  что беременная, Энни – потому, что все разговоры её были о сексе,  меня – потому, что считалось, что статус у меня ещё не определен. Что касается Баффи, то у неё были нелады с законом, и она вовсе могла отправится в закрытое заведение для трудновоспитуемых подростков. Оказывается, есть и такое. Попросту – детская тюрьма. Баффи часто говорила, что этот чистенький тихий приют вообще рай, по сравнению с теми местами, в которых была она.

 - Ты вообще, драться-то умеешь? – спрашивала она меня.

 Я пожимала плечами.

 - Нет.

 Баффи покачала головой:

 - А того черномазого придурка ты лихо уделала.

 - Просто я очень сильно разозлилась.

 - Так и надо.- похвалила меня Баффи.- Злость придает силы. Только иногда на злость нет времени.

 - Как это?

 - Да так: изнасилуют, и разозлиться не успеешь. А ты должна быть готова к этому всегда.

  И Баффи стала давать мне довольно дельные советы: как себя вести, что делать, как драться…

 - Только не бей в лицо или живот. Можешь не достать, и это его только разозлит. Бить надо один раз, но сильно. Чтобы хватило. В кадык, пах или глаз.

 Я инстинктивно сжала кулак.

 - И не кулаком, - Баффи осклабилась, – палкой или камнем. А лучше  - ножом.

 - Но ведь так можно убить! – испугалась я.

  - Пожалеешь насильника – станешь соской в мексиканском борделе. Запомни: ты – малолетка, тебе можно всё. А уж грохнуть поддонка, который хочет тебя отыметь – самое то!

 Мне вдруг показалось, что Баффи говорит это из личного опыта.

 - Никому не позволяй себя насиловать! Слышишь? Никому.

 - Как же тебе повезло, София! Мы думали определить тебя в фостерную семью. Детей твоего возраста берут под опеку крайне редко, лишь близкие родственники. А тут – столько желающих! Последний запрос пришел буквально сегодня.

 - Могу я посмотреть документы?

 Чиновница заколебалась. Я чуть надавила:

 - Ну, это же моя судьба решается.

 Мне очень хотелось узнать имена опекунов.

 - Ладно, посмотри.

 Я осторожно взяла папку и заглянула в неё.

 Первым стоял Нил Найколайски.

 Из глаз потоками хлынули слезы. Я просто захлебнулась ими и забыла, как дышать. Это были слезы радости. Робкая надежда на спасение, униженная и забитая, затаившаяся где-то глубоко в моей душе, обретала новую силу. Чиновница испугалась моей реакции и хотела вытащить у меня из рук листы, но я вцепилась  в них железной хваткой. В них была моя жизнь. Я начала заново.

 Нил Найколайски, Уналашка, Аляска, США

 Туа Папапете, Таутира, Таити, Французская Полинезия

 Роберт фон Крамм, Вустер, Западно-Капская провинция, ЮАР

 Четвертое имя было мне не знакомо.

 Харди.

 Виктория и Томас Харди, Уоррентон, Орегон, США

 Все остальные в списке были в одиночестве. И старенькая бабушка Туа, и Роберт и даже Нил. При всех своих детях он был убежденным вдовцом и жениться не собирался.