Потайной ход - [17]

И Питеркин начал готовиться к принятию веры. Его наставник — отец Бодински, человек большого трезвого ума, бывший капеллан Войска Польского, награжденный военным крестом за доблесть, как-то вечером спросил Питеркина, не пытались ли его агитировать агенты...

— Агенты? Какие агенты?

Отец Бодински объяснил:

— Новое коммунистическое правительство хочет, чтобы поляки жили в Польше, а не в Англии. Они засылают сюда шпионов. Некоторые эмигранты в Англии стали тайными агентами. Они агитируют поляков возвращаться на родину. Если они не соглашаются, агенты узнают фамилии их родственников и угрожают им, вынуждая таким образом тех, кто остался в эмиграции, покинуть Англию.

Питеркин ответил, что к нему никогда никто не подходил. Но однажды, когда он на улице пил пиво, к нему подошел человек и стал расспрашивать, кто он и откуда. Потом сказал: «Ты говоришь по-английски как украинец. Если ты украинец, ты — советский гражданин. Ты должен возвратиться в Советский Союз. Ты — предатель. Тебя надо расстрелять».

Питеркин ударил его и убежал.

* * *

"Я пошел к отцу Бодински. Он уже несколько недель жил в Брэдфорде. Я рассказал ему об этом человеке. Отец сказал, что теперь мне будет трудно. Всегда. Мое имя внесут в список, агенты начнут меня искать, они также сообщат обо мне в МВД.

И еще отец Бодински сказал, что надо готовиться к принятию новой веры. Он учил меня исповедоваться и велел встать на колени. Потом он отправил меня спать в комнату в своем доме. На другой день он позвонил на фабрику, на которой я работал, и предупредил, что я заболел. Мы много говорили обо всем с отцом Бодински, я ничего от него не скрывал.

Вскоре ему стало известно, что у меня есть тайна. Большая тайна, о которой я узнал, убегая по подземному ходу. Отец Бодински — человек умный и все понял. Я сказал ему, что это одна из самых больших тайн на свете и очень опасная. О ней знаю только я, и больше никто.

Отец Бодински посоветовал мне написать обо всем, потому что это снимет с моей души тяжесть. А если я умру, то умрет и секрет. Я молился, думал. В конце концов я записал все, о чем помнил. На следующий день отец Бодински унес мою исповедь. Он обещал надежно ее спрятать. Моя тайна в безопасности, ведь я писал по-украински. Отец Бодински не может прочитать. Он отдал записи директору английской школы для священников, который поклялся передать их своему епископу. Мне сообщили название церкви, номер места в церкви. Это специальный код. Таким образом я получу свою исповедь, если однажды захочу вернуть ее назад.

До сих пор все шло хорошо. Отец Бодински устроил меня вместо кого-то на корабль с эмигрантами, идущий в Новую Зеландию. Я прожил там два года. Потом отправился в Западную Австралию, менее заселенную людьми. Теперь я живу здесь. Переезжаю с места на место. Везде хорошо. Всегда солнце, хорошая еда.

Каждый год я отправлял открытку отцу Бодински и каждый год он присылал открытку своему другу — священнику в Перте. Я звонил этому другу и спрашивал, все ли в порядке. Мне отвечали, что все хорошо. Так продолжалось до 1953 года. В тот год отец Бодински исчез. Вечером он вышел позвонить по телефону-автомату недалеко от дома и не вернулся. Его больше никогда не видели. Полиция предположила, что отца Бодински выкрала русская или польская секретная полиция. Потому что он большой враг коммунистов. Но доказательств никаких не было, ничего не было.

После этого известия я все время переезжал. На одном месте жил месяц, а потом снова в путь. Я — сильный, работы много. Кроме того, я только так чувствовал себя в безопасности.

В том же году я услышал, что Сталин умер. Маленков должен заменить Сталина. Я видел Маленкова много раз, когда он был секретарем великого вождя, но не верил, что он может выполнять работу Сталина... Не считал его сильным человеком. Некоторое время я думал, что со смертью Сталина мне не нужно больше прятаться, моя тайна потеряла свою значительность. О ней знали два человека, теперь — только один.

Но я читал газеты, вспоминал людей, которые приходили к Сталину, их холодные, жестокие глаза и лица. В Кремле идет борьба. Скорее всего, Маленкову придется уйти, потому что вокруг него полные амбиций, рвущиеся к власти Берия, Каганович, Хрущев, Молотов, Микоян.

У меня осталась моя тайна. Найдется много людей на Востоке и на Западе, которые все отдадут за нее. И снова моя тайна гнетет меня, как огромный груз. Если я отдам ее кому-нибудь, ее используют в грязных целях. Если же она останется у меня, ею нельзя воспользоваться. Так я решил. Сталин мертв, я не должен всегда прятаться.

Я поехал в Брум к одной женщине. Она австралийская японка, очень добрая, очень красивая. У нас родилась дочь, назвали ее Александрой. Мы решили, что скоро поженимся.

Потом я случайно нашел одну австралийскую газету, видимо, кто-то случайно забыл ее в лодке, мыть которую входило в мои обязанности. В ней я прочитал, что Организация Объединенных Наций протестует против назначения Советским Союзом в ООН Юрия Гусенко. Оказывается, Гусенко был правой рукой Андропова и участвовал в кровавых событиях в Венгрии. У Гусенко было также задание привезти в наручниках в Москву из Праги Дубчека. В статье сообщалось, что Гусенко занимает высокий пост в КГБ. Я подумал, может, этот Юрий Гусенко совсем другой человек, а не тот, с которым мы служили в кремлевской охране. Ведь в Советском Союзе много Гусенко. Но в той же газете я нашел еще одну статью о деятельности Гусенко во время революции в Будапеште. Автор называет его по имени-отчеству и пишет, что Юрий Анастасович Гусенко убил выстрелом в голову генерала Малетера после того, как обещал ему безопасность.