Здесь все благословенно. Прекрасная природа — нетронутая, первозданная, скажут вам (но это не совсем так). Безмятежная жизнь (в какой-то степени, да). Но среди тех, благословенных, обитают и паук с красной спиной, и большая белая акула, и ядовитые змеи, коричневая и тигровая, и москиты, и существо оззи-моззи — не доводись вам узнать, как он кусается!
Итак, Перт — обычный город на краю света, с населением более миллиона жителей. Он центр штата размером с Европу, кишащий убийцами, среди которых животные, растения, минералы — они в воздухе и в воде, а среди убийц, живущих на суше, случаются и люди.
Эх, как же не хочется выходить на улицу, где свирепствует солнце. Как же оно палит, ребята! По телевизору бесконечно крутят рекламу машин, купальных костюмов, соусов, бифштексов, пива и постоянно напоминают о раке кожи. Ну и конечно же про всякие брызгалки, лампы и жидкости, способные защитить вас (не слишком-то надейтесь) от Оззи-моззи, который так сладко в сумерках ведет свою мелодию, но кусается подобно Шер-Хану[1]. Увы, даже в раю свои недостатки. Многие скажут, что Перт — рай или вроде того, но, шагая по Баррак-стрит в тот день, когда все это началось, я думал совсем иначе. Температура была 36 градусов, умножьте на два, прибавьте тридцать и получите 102 по Фаренгейту. Тротуары, стены, мостовая и сама земля, много дней вбиравшие в себя жару, теперь щедро ее отдавали.
Я брел вдоль домов по направлению к своей конторе. Думаю, на Баррак-стрит было не меньше 110 — 115 градусов. Рубашка прилипла к спине, брюки — к ногам, а ступни хлюпали в мокрых от пота туфлях. По глупости я выпил за ленчем две кружки пива и был подобен теперь старому башмаку, обмусоленному резвым щенком. Высокие здания давали немного тени, иногда ощущалось подобие легкого ветерка. Навстречу не спеша шла пара аборигенов: защищенные от солнца пигментом и многовековой эволюцией, они даже не потели, и жара была им нипочем. Но мне лично не хотелось бы иметь кожу другого цвета даже здесь, под Южным Крестом.
В трех или четырех ярдах от нашего офиса сидел еще один абориген... Как только я подошел к вращающейся двери, он оказался прямо передо мной — впрочем, они еще и не то умеют.
Хотя на двери висела табличка «Справки. Пожалуйста, позвоните», абориген сунул конверт мне в руки и исчез.
Стоя с конвертом в руке, я оглянулся: ни на той, ни на другой стороне улицы его не было, а спрятаться вроде было негде, значит, он уже успел уйти. Я уже говорил, эти люди могут проделывать удивительные штуки. К примеру, абориген может пройти сотню миль по жаре без глотка воды. Разве не удивительно?
На конверте были написаны адресат и обратный адрес:
Дж.Р.Дж. Макдональду, эскв. «Макдональд и Слаутер», юридическая фирма. Ст. Джордж-Террас, Перт, Западная Австралия.
Дж.Р.Дж. Макдональд, основатель фирмы, был приблизительно ровесником Альфреда Великого, или, может быть, Ричарда III, или Джорджа Вашингтона и уже давно отдыхал на Абрахамском кладбище; его партнер Генри Силас Слаутер также не один десяток лет предавался праздности в своей могиле. Фирма называлась теперь «Макдональд, Слаутер, Николас, Трамбл и Памински». Никого из них не было, а я не был никем из них. Мое имя Джон Клоуз и мне тридцать лет, рост шесть футов, четыре фунта избыточного веса. На поле партнеров я самый младший игрок. Выше меня еще девять человек, и никого из них не зовут Макдональдом или Слаутером. Кто есть, так это М. Б. (хотя лучше, если бы его не было). Когда-то незаконнорожденный босоногий мальчишка из городка, что на сотню миль южнее, повзрослев, взял себе фамилию по названию этого городка и стал Миллером Банбери. Ублюдок по рождению, муж единственной дочери покойного Трамбла, он так ублюдком и остался.
Я стоял возле закрытого окошка, когда подошла Шарлин, открыла его, улыбнулась мне, показав два ряда крупных белых зубов и продемонстрировав не менее акра загорелой кожи (думаю, все было именно в такой последовательности).
— Этот конверт для мистера Макдональда, Шарлин. Проследи, чтобы он попал по назначению.
— Хорошо, — ответила Шарлин, снова одарив меня улыбкой и рассеянно скользнув по конверту глазами.
В лифте я мрачно размышлял, сколько понадобится времени, чтобы этот конверт достиг моего стола. Движение началось, когда Шарлин взяла его, чтобы передать Миллеру Банбери. Потом его секретарша, брезгливо посмотрев на желтый конверт с отпечатками пальцев аборигенов, возьмет его стерильными щипчиками и нераспечатанным положит на поднос. Так будет и дальше. Наша фирма привыкла иметь дело с изящной бумагой и солидными клиентами. А такой конверт, может быть, и вскроет какая-нибудь секретарша, но вряд ли.
Полагаю, злополучный конверт будут перебрасывать от одного к другому не менее десяти дней. Он пройдет через много рук, побывает и у чемпиона Олимпийских игр по плаванию, давно уже располневшего и занимающегося теперь разведением арабских лошадей. (О! Наша компания претерпела много изменений со времен Макдональда и Слаутера!) Попадет он и к элегантной Марии Н. Брайт, альпинистке со светскими замашками, номер восемь из главенствующей Десятки. При этом она, конечно, наденет белоснежные перчатки, очень нервная особа. В свое время я заметил, что ей покровительствует сам. Миллер Банбери.
