Потап и Маша - [2]

– Ах ты, поросёнок!

Женщина вскочила и поспешила на голос мужа, пристроившегося на кухне. Потап сидел на полу за холодильником, нежно обнимал мобильник и надрывно шептал, пытаясь перешуметь рёв двадцатилетнего «Зила». «Зил» достался в наследство от бабушки, выбросить сразу рука у семейной пары не поднялась. Решили расстаться с Зилом позже, в последнюю очередь, когда обставят всю квартиру.

– Всё как мы с тобой задумывали, – продолжал шептать муж кому-то. – Нет, она ни о чем не догадывается. В последнее время её вообще беспокоят только собственные объёмы. Она купила себе платье на три размера меньше и села на змеиную диету. С утра до ночи, от голода брызжет ядом гадюки. И каждое утро примеряет свой костюм, а не налез ли он ей уже. Я подозреваю, что ей уже давно не до меня, поэтому давай провернём это быстрее.

Машка даже поперхнулась от возмущения. Что значит, не до него? А из-за кого она, как подвязанная, втискивает себя в это платье на постоянно голодный желудок?

– Ну ладно, пока, – тепло сказал муж мобильнику. – Тут у меня движение пошло, завтра обсудим. Маш, – обратился он к жене, – ты чего не спишь, перекусить решила?

Машка вперилась взглядом в потаповы трусы. Так и есть. Серые в чёрную полосочку. Старые, трикотажные, она их зашивала. Штанины по бокам растянуты, поэтому весь наряд выглядит как короткая юбка солнце-клёш. При малейшем сквознячке оголяются костлявые Потаповы бёдра. Сбоку три аккуратных свежих дырки. Но Потап задал вопрос и надо было что-то ответить:

– Я на диете, если ты помнишь, поэтому есть приходится каждые три часа, – соврала Машка. Есть по ночам ни одна диета не рекомендовала. – А ты тут что?

– Да вот, задумался о суете жизни, – произнёс Потап из-под подоконника за холодильником. – Раньше ведь как, Маш бывало. Хочешь съесть сыр или творог, ты точно знаешь, что покупаешь сыр, а не восковую свечку из пальмового масла и сырных ароматизаторов. Или помидор покупаешь, так он и пахнет помидором. Наши дети, наверное, уже и знать не будут, какими должны быть на вкус настоящие продукты. Всё развалили. Станкостроение, электронику, авиапром.

Машка не поверила своим ушам, тихой блаженной радостью вновь запела её душа, в доме снова повеяло привычным покоем и счастьем. Сколько прекрасных вечеров провели они с Потапом вот так, тихонько ругая правительство за отвратительную политику в стране.

– Представляешь, я вчера прочитал, что в правительстве пороги оббивает один мужик, – продолжал ласкать Машкино ухо приятный Потапов баритон. – Он придумал технологию, как быстро и качественно готовить специалистов самых разных профессий. Какая-то уникальная система. И стоит в десять раз дешевле, чем у загнивающих. У них там специалиста сделать – так надо не меньше миллиона долларов. А по технологии нашего ученого на эти деньги можно сотню выучить. Так что ты думаешь? Не дают ему денег в правительстве.

Машка радостно присела на краешек вычурного деревянного стула, боясь вспугнуть своё вернувшееся счастье:

– Так, может, этот мужик, шарлатан какой?

– Да не, ты чё, я же читал своими глазами. За ним иностранцы в очередь – мол, покупаем ваши технологии за любые деньги. Ну, в долларах, разумеется. Но он стоит на своём. Говорит, нет. Я с вами с самого раннего детства соревнуюсь. Я доказал, что в России мы можем штуки намного круче ваших придумывать. Мне теперь какой смысл вас моим технологиям обучать? Я лучше с голоду опухну, но сберегу изобретение только для моей страны. Во, какой человек! А чинуши, что есть мочи его держат.

– А я слышала, – подхватила Машка, не замечая, как увлекается сама, – что наши спутники никак не могли поднять наш Глонасс в небо, а то и вовсе падали с него в мировой океан, до тех пор, пока в главном КБ не поймали группу вражеских диверсантов. Те приспособились делать такую вещь. Пока наша ракета-носитель поднимала иностранные спутники – взлёт проходил на ура. Но как только шел отечественный проект, они вталкивали в него какой-то чип, и наше дорогостоящее оборудование взрывалось вместе с ракетой-носителем прямо на взлете.

– А я читал вот что, – взахлёб перебил Потап. – Представляешь, когда мы ещё были страной и каждый день переживали за грустную долю чернокожей Америки, эти империалистические оборотни вынуждены были с нами считаться. И они всячески доказывали, какая у них прекрасная демократия. А как только они справились с Советским Союзом, необходимость что-то доказывать и держать лицо у них отпала. И они стали давить и унижать собственное население. Вот и получили беспорядки во всей стране.

– Не, ну к нам у меня тоже есть вопросы, – возразила Машка, хотя за чернокожее население Америки она тоже болела с детства. Её папа служил высокопоставленным номенклатурным работником, поэтому до двадцати лет она честно думала, что все советские люди в нашей стране на завтрак едят чёрную и красную икру. И искренне обливалась слезами, когда слышала о тяготах жизни чернокожего населения Америки. Сейчас, разумеется, на многие вопросы смотрела иначе. – Вот ты мне скажи, например, – горячо шепнула она с Потапу. – Почему это Америка готова уничтожить всех вокруг, но кормит своих? А мы кормим всех вокруг, но с удивительным постоянством гнобим своих?