Потаённых дел мастер - [9]

К тому времени, как Кира начала понемногу замерзать (солнце, конечно, очень старалось, но обогревало больше само себя), над пригорком показались крыши каких-то строений.

— Ясноград? — обрадовалась девушка, пряча в кулак покрасневший от ветра нос.

— Он самый.

— А почему его назвали Ясноградом? Здесь всегда ясная погода?

— Что? Гм… нет, не совсем. — Клауд рассеяно потёр лоб костяшками пальцев. — Видишь ли, когда путешественники оказывались здесь раньше, они спрашивали: «Как называется эта деревня?», на что жители обычно отвечали: «Это город. ГОРОД! Ясно вам? тупоголовые…» гм… Собственно, отсюда и название.

— О…

Городок и впрямь нуждался в пояснительной табличке, а ещё в указателях: улицы Яснограда коварно сворачивали в самом неожиданном месте безо всякого предупреждения, или оборвались сразу за поворотом; дома, по большей части двухэтажные, сложенные из больших валунов и брёвен, стояли вразнобой, то есть, жильцы возводили их где придётся, не слишком сильно заботясь об удобстве окружающих. Что интересно, заборов никто не ставил, только вокруг маленьких птичьих двориков, которые, к слову, были возле каждого дома. В целом Ясноград, даже обнесённый стеной, производил впечатление большого посёлка, но уж никак ни города. По-видимому, во всех мирах провинциальные городки, которыми, словно грибами, утыканы области, всегда одинаковы.

— А кто твой приятель? — спросила Кира, с любопытством разглядывавшая городок.

— Зовут Малюта. — ответил Клауд. — Торговец. Продает всё, за что могут дать хорошую цену, в том числе и информацию, поэтому при нём ни слова! В прошлом у нас было несколько совместных сделок, пару раз я его выручал, так что он теперь мой должник.

Кира кивнула — должник, это хорошо. Когда кто-то считает себя твоим должником, это очень полезно.

— Хотя деньги я бы ему не доверил. — добавил Клауд. — Да и жизнь тоже, — прибавил он, подумав, — если бы только не планировал суицид.

«Нда, с такими приятелями врагов не надо…» — подумала Кира.

Внимание её привлёк розоватый дым, поднимавшийся из труб над крышами: — «Может, у них тут праздник? И они специально жгут что-нибудь эдакое…» За разъяснениями она, разумеется, сунулась к Клауду. Тот сперва не понял, о чём речь, но потом махнул рукой:

— Да нет никакого праздника, просто они жгут горючие камни.

— Камни не горят. — категорично заявила Кира. — От высокой температуры они могут треснуть, ну расплавиться, в крайнем случае, но уж никак не гореть.

— Я и не говорю, что все камни горят. А горючие горят. Или, по-твоему, их шутки ради горючими назвали?

— Ты о каменном угле? — на всякий случай уточнила Кира, но парень досадливо поморщился.

— При чём тут уголь? Если бы это был уголь, я бы так и сказал! Это горючие камни. Кам-ни! Очень полезная штука, между прочим: один камень может гореть неделю и не гаснуть. В Сомногаре профессия камнедела одна из самых почётных. Вон, кстати, один идёт.

Кира посмотрела в указанном направлении: вышеозначенный камнедел был худ и высок, но при этом страшно сутулился, от чего был похож на колодезного журавля. Нёс он на одном плече мешок, из горловины которого выглядывали розовые обломки, а на другом моток верёвки.

— Зачем ему верёвка?

— Чтобы спускаться в провалы, конечно. — терпеливо, как ребёнку, объяснил Клауд. — В горах, где находятся месторождения горючего камни, есть целые участки с глубокими и узкими колодцами. Камнедел должен быть очень худым, чтобы протиснуться в такой колодец. Они спускаются на верёвках и добывают камни.

— Почему нельзя построить шахту? — удивилась девушка. — Наверняка получилось бы проще и быстрее!

— Самая умная? — скептически поинтересовался Клауд. — Шахты строить опасно: если рабочий попадёт киркой по горючему камню и выбьет искру, и камень загорится… Можешь себе представить, что начнётся? А там таких камней целые залежи…

— Всё-всё, поняла! — замахала руками Кира.

— Поэтому профессия камнедела опасная, но уважаемая и денежная. — заключил Клауд с какой-то мечтательной ноткой в голосе.

— Ты сам камнеделом не работал? — спросила на всякий случай Кира.

— Я?! — почему-то оскорбился парень. — Нет! Я не работаю.

— Э… это, конечно, всё объясняет. — пробормотала Кира, удивлённая столь искреннем возмущением.

А городок вокруг них бурлил жизнью. Особенно жизнь бурлила в лужах, из которых состояла дорога: «жизнь» в них не только бурлила, но и активно размножалась, поедала друг друга и вообще с видимым энтузиазмом продвигалась по эволюционной лестнице. Несколько таких «крокозябр» даже выбрались на бережок погреться в тёплых лучах весеннего солнышка. Когда кто-нибудь проходил слишком близко от лужи, монстрики принимались угрожающе шлёпать хвостиками по земле и выпучивать круглые глазки.

Реку, рассекавшую Ясноград на две части, бороздили вёрткие лодочки, по улице спешили люди, одетые так же, как и пассажиры парохода: то есть ярко и странно. На путешественников особого внимания никто не обращал, поскольку, благодаря близости параходной станции, пилигримы в Яснограде были не редки.

Дом Малюты стоял по другую сторону реки, за каменным мостом. Маленький, выкрашенный голубой краской, он выглядел до того уютно, что хотелось поставить его на полку в сервант. На крыльце, аки вишенка на торте, умывался полосатый кот. Сверкнув на гостей тремя разноцветными глазами-ромбиками, он торжественно встал и скрылся в доме.