Постышев - [34]
Станция Урульга. Яркий августовский день. Салон-вагон. Штаб командования войсками Дальневосточного Совета народных комиссаров. У карты Дальнего Востока, расклеенной на стене салона, стоит Лазо, командующий Забайкальским фронтом. Он докладывает представителям партийных, советских и военных организаций о фронтах на Дальнем Востоке. Их множество — от Читы до Владивостока. Карандаш Лазо очерчивает район Забайкалья, Приамурья, берег Уссури.
— …нет оружия, нет боеприпасов, нет продовольствия. Двадцать пятого — двадцать восьмого августа 1918 года Пятый чрезвычайный съезд трудящихся Дальнего Востока принял решение прекратить фронтовую войну, перейти к партизанским методам работы, — докладывает Лазо. — Мы выполнили свой долг. Выиграли время, чтобы распустить боевые части. Бойцы разойдутся по домам, но борьба будет продолжаться.
Эшелон останавливается на станции Волочаевка. Из воинского вагона выходят Постышев с женой — Постоловской. У нее в руках небольшой чемодан. Эшелон трогается. Двое одиноких людей на перроне. Вокруг пустынная равнина. Где-то вдали за сопками тайга, неподалеку от станции река.
Вечерняя заря плавится в реке. Вдоль берегов таежные чащобы. Пусто. Безлюдно.
На лодке плывет Постышев с женой.
Городской сад в Хабаровске. Шумно, весело, нарядно.
Казачьи офицеры, солдаты, фланирующая публика.
В летнем кафе на эстраде военнопленные мадьяры-трубачи. Они играют свои пушты — древние пляски Венгрии.
Вдруг на середину зала выбегает пьяный хорунжий, вынул клинок и, взметывая его над головой, кричит:
— Встать! Музыканты, «Боже царя храни»!
Мадьяры поднимаются, как и весь зал, но перестают играть.
— Играть!.. Играть!.. Играть! — разноголосо визжит, ревет и неистовствует публика в кафе. Люди в офицерских мундирах, кокотки, дамы, гимназистки, чиновники.
— Мы не умеем играть «Боже царя храни», — подходя к рампе эстрады, говорит пожилой трубач.
— А большевикам «Интернационал» играли?! — кричит, багровея, полковник, стоящий у столика почти рядом с оркестром. — Им умели играть?
— Что с ними церемониться! Расстрелять мерзавцев! — вырываясь к эстраде и стаскивая трубача с нее, кричит казачий офицер. — Здесь же расстрелять, в саду! Чтобы знали, как якшаться с большевиками.
Окраина Хабаровска. Ночь. Силуэты людей, копающих братскую могилу — ров. Избитые, изможденные люди опираются на лопаты, чтобы передохнуть. Конвоиры и казаки избивают их прикладами, нагайками.
Деповский поселок в пригороде Хабаровска. По улице скачет взвод карателей. Казаки лихо спешиваются у какого-то домишки, окружают его, крушат прикладами дверь. Кто-то выволакивает во двор женщину. Из погреба вытаскивают пожилого обросшего человека, сбивают его с ног прикладами, обыскивают, связывают и уводят с собой.
В деревню влетает казачий отряд. Над ним штандарт с волчьей челюстью на черном фоне. Отряд останавливается у избы. Несколько казаков спешиваются, врываются в дом. Выволакивают дряхлого старика, бьют его.
Казачий отряд рассыпался по селу. Казаки стучат в избы, не слезая с лошадей, кричат: «Выходи на сходку!»
Идут на сходку старики, бабы, подростки. Возле каждой группы всадники.
На площади выстраивают всех мужчин в шеренгу. В селе остались только старики и подростки.
— Мужики в партизаны ушли?! — злобно кричит пожилой офицер в английском френче. — Рассчитать по два! — приказывает он уряднику.
— На первый-второй рассчитайсь! — угодливо кричит урядник.
— Первые номера, шаг вперед. Шагом марш! — приказывает офицер.
Ошеломленно шагнули вперед первые номера и застыли.
— К пальбе — товьсь! — приказывает урядник.
Бредут по падям, урочищам голодные, оборванные люди, откапывают коренья, чтобы чем-то поддержать силы. Бредут, отыскивая вожаков.
Глянцевеют наметы снега под мартовским солнцем. По таежной тропе идут охотники, сторожко вслушиваются в шум тайги, всматриваются в чащобу ее.
Из-за деревьев показывается заимка. Высокий вопросительно смотрит на своего бородатого спутника; тот молча кивает головой. Они проходят к заимке.
Бородатый останавливается у распахнутой двери, легонько свистит и, кивнув головой своему спутнику, заходит в заимку.
Тесно в лесной заимке. Сквозь сизые волны махорочного дыма плывут лица рабочих хабаровского «Арсенала», украинцев из переселенческих сел, гольдов, нанайцев, китайцев.
У печи за столом рабочий хабаровского «Арсенала» Бойко-Павлов, Зубков, Кочнев, Истомин, Изотов и другие партизаны.
— Нужно объединить все отряды, — говорит пожилой рабочий Кочнев, не поднимаясь из-за стола, — штаб избрать. По-моему, Бойко-Павлов должен всем командовать. А в Вяземскую Сократу и в Архангеловку Шевчуку послать наших людей для связи.
— Оружие нужно доставать, — говорит кто-то из партизан.
— Придется идти на риск, — говорит Бойко-Павлов. — Атаковать где-то калмыковцев с дробовиками. Может быть, трехлинейки раздобудем.
Мчится по дороге подседланная лошадь. К хвосту ее привязан человек. В отдалении на кавалерийской рыси скачет взвод калмыковцев. Гикают, свистят пьяные казаки.
Небольшое таежное село Шаманка. На окраине у самого леса изба с вывеской «Школа». Неподалеку от избы верстовой столб с жестяным орлом. У орла свернута голова. На указательной дощечке выцветшая надпись: «До Хабаровска 202 версты». Сквозь раскрытые окна виден небольшой класс с некрашеными партами, большие стоячие ученические счеты. Какой-то мальчик пытается дотянуться до верхнего ряда костяшек. Учительница помогает ему передвинуть костяшки. Кто-то входит во двор. Ученики выглядывают из окон. Учительница Постоловская — жена Постышева — выходит на крыльцо, о чем-то говорит с пришедшим, потом выносит ему кружку воды. Она настороженно оглядывает двор. Там у сарая складывает рубленые дрова Постышев. Он еле заметным движением головы успокаивает Постолов-скую и подходит к крыльцу.
Роман «Озаренные» посвящен людям сегодняшнего Донбасса.В романе нарисованы картины донецкого степного раздолья, показана жизнь шахтеров, их труд.
В романе рассказывается о деятельности Владимира Ильича Ленина — создателя Красной Армии и организатора обороны молодой Советской республики. Автор сосредоточил главное внимание на показе событий от октября 1917 до сентября 1918 года. На страницах романа раскрывается титаническая деятельность Ильича по руководству обороной, а также экономической и политической жизнью страны, когда решались судьбы государства и рожденной Октябрем Советской власти.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.