Поступь бога - [31]

Писака засыпал Джейм правилами новой профессии, но ей хотелось, чтобы обучение двигалось в каком-нибудь другом направлении. Она узнала, что все, похищенное учеником, становится собственностью его учителя, а уж он посылает добычу в одну из пяти Гильдий, каждая из которых торгует разными товарами. Там награбленное добро оценивают и прячут, потому что хранение краденого преследуется по закону. Самый опасный и ответственный момент – так называемый рисковый период – начинается с той минуты, как вещь попадет в руки ученика. В Тай-Тестигоне обладание – уже доказательство вины. Соучастие иногда также карается, но только если обвиняемый успел дотронуться до похищенного предмета. В наказание отрубают пальцы кисти, сдирают кожу с одной руки или с обеих. При этом провинившихся избивают стражники. Худшая казнь – публичное сдирание кожи с расчленением. Участвовать могут все заинтересованные горожане. Такое наказание следует за покушение на одного из Пяти или члена Гильдии Лордов.

Когда Джейм услышала это, темнота наползла на глаза – она вспомнила. Не так давно молодой озлобленный подмастерье набросился на самого Сирдана прямо в зале Гильдии. Немало времени пройдет, прежде чем она забудет ту раздавленную фигуру – без глаз, без языка, оскопленную, извивающуюся под ножом и каленым железом на Троне Милости.

Поняв, что его уже не слушают, Писака завершил лекцию сердитым окриком. Зачерпнув пригоршню самоцветов из ящика стола (среди драгоценностей было несколько мраморных шариков и пара мышиных черепов), он швырнул их перед ней, немедленно сгреб обратно и потребовал сказать точно, что она видела. Это было их старое упражнение, и Джейм обычно прекрасно справлялась с ним. Однако сегодня она назвала лишь восемнадцать из тридцати – или около того – камней. Разные вещи отвлекали ее, и не в последнюю очередь – Уродец, заснувший, положив голову на ее плечо.

Писака, теперь совершенно разгневанный, схватил большой прозрачный кристалл, который он использовал как пресс-папье, и швырнул, едва не размозжив головы и змее, и девушке. Только выпутавшись из колец сонного питона и возвращая камень учителю, Джейм вдруг поняла, что это не кусок кварца, как ей всегда казалось. Она держала в руках громадный необработанный алмаз. Око Абарраден.

Сегодняшний урок закончился поручением Писаки пройти Клубок из конца в конец и перечислить по возвращении каждый замеченный поворот. Джейм пошла, зная, что старик непременно обнаружит малейшую неточность в ее описании. Точно так же он посылал ее запоминать участки города. Он называл улицы и спрашивал, как пройти от одной к другой, иногда утверждая, что она идет по крышам или даже прямо сквозь дома. В этих играх Джейм поняла одну странную вещь – ее учитель запомнил город таким, каким он был пятьдесят лед назад, до того как Писака удалился от мира. Это понимание несколько развеяло ее замешательство, однако не слишком помогло, когда она описывала дорогу, идущую по району, когда-то разрушенному до основания одним из многочисленных городских бедствий и позднее заново перестроенному. Но сегодня, к счастью, пройти надо было всего лишь по Клубку, и Писака, удовлетворенный, позволил ей удалиться.

Стоя на пороге, подставив лицо вечернему ветерку, Джейм осознала, что уроки Писаки пусть иногда и преподносятся весьма необычно, но дают превосходные результаты.

Высокая фигура мелькнула в дальнем конце улицы – ее можно было безошибочно узнать по ярко-желтой куртке. Джейм окликнула, прося подождать, и через минуту уже шла на запад вместе с Дерзцом, учеником мастера Буршана. Дерзец – один их лучших в Гильдии, истинный умелец, за которым стояла семейная традиция, а впереди ждала слава. Знатоки предрекали, что вскоре он станет самым молодым мастером Гильдии. Джейм всегда восхищалась его талантом, стилем и прямотой. Таким вором и она бы хотела стать, если задержится в Тай-Тестигоне надолго, и Джейм в свою очередь льстило, что и Дерзец ей вроде бы симпатизирует. Они шли и обсуждали грядущие выборы.

– Нет, я об этом еще не думал, – говорил Дерзец, – да и не хочу. Свят-Халва, на мой взгляд, слишком много думает о деньгах, а Сардоник – о власти. Мой учитель, наверное, поддержит Сардоника, если, конечно, ненадолго оторвет свой взгляд от леди Мелиссанды, но мы с тобой, Талисман, должны только радоваться, что не имеем сейчас права голоса.

– Ух. Иногда удивительно, что кто-то еще это понимает.

– Твое положение слишком своеобразно, не так ли? – с улыбкой сказал он. – Честно говоря, у Писаки сил не больше, чем у Буршана, – только ведь один идет против сотни, а другой колеблется, и ты – единственный человек в городе, кто хоть как-то может повлиять на него. Настают плохие времена. Нет, Талисман, я совсем тебе не завидую.

Они распрощались у Гадючьего Фонтана.

– Да, кстати, – подмастерье внезапно остановился и обернулся к ней, – идет молва, что с тех пор, как тебя внесли в списки Гильдии, Отрава оставил в покое молоденьких мальчиков. На твоем месте, Талисман, я был бы сейчас очень, очень осторожен.

Она проводила его взглядом, желтая куртка была долго видна в темноте.