Postscript - [4]

– Меня зовут Киара Кеннеди, я хозяйка «Сороки». Недавно меня посетила идея выпустить серию подкастов «Поговорим о…» и посвятить их благотворительным организациям, в которые мы перечисляем процент от выручки. На этой неделе мы решили поговорить о смерти – особенно о горе и о том, как его пережить, и у нас в гостях Клер Бирн из «Скорбящей Ирландии» и те, кому эта замечательная организация помогает. Средства от продажи билетов и ваши щедрые пожертвования мы направим «Скорбящим». Чуть позже побеседуем с Клер о важной неустанной работе – поддержке тех, кто перенес утрату. Но сначала я хочу представить мою специальную гостью, Холли Кеннеди, которая, так уж вышло, приходится мне сестрой. Наконец ты здесь! – восклицает Киара, и аудитория разражается аплодисментами.

– Наконец, – нервно смеюсь я.

– С тех самых пор, как в прошлом году я стала делать этот подкаст, я постоянно донимала сестру просьбами поучаствовать. Я так рада, что ты согласилась! – Она берет меня за руку и держит, не отпускает. – Твоя история глубоко повлияла на мою жизнь. Я уверена, что нашим слушателям рассказ о твоих испытаниях пойдет на пользу.

– Спасибо. Хотелось бы надеяться.

Замечаю, что шпаргалка в руке дрожит, и высвобождаюсь из Киариной ладони, чтобы придержать листок.

– Тема у нас сегодня совсем не простая… – продолжает сестра. – Мы так любим жизнь и так сосредоточены на том, чтобы устроить ее получше, что беседовать о смерти неловко, таких разговоров избегают. И я даже не представляю себе человека, который больше бы подходил для той задачи, которая сегодня стоит перед нами. Холли, пожалуйста, расскажи, что с тобой случилось.

Я прочищаю горло.

– Семь лет назад рак забрал у меня моего мужа Джерри. У него была опухоль мозга. Ему было тридцать лет.

Сколько бы раз я это ни повторяла, горло все равно перехватывает. Эта часть истории еще не отболела, еще горит во мне, выжигая изнутри. Я бросаю быстрый взгляд на Шэрон. Она драматически закатывает глаза и зевает. Поневоле улыбаюсь. Я справлюсь.

– Мы собрались, чтобы поговорить о горе. Что вам сказать? Я не одна такая, смерть касается всех, и многие из вас знают, что переживание утраты – долгий путь. Ты не способен контролировать горе. Наоборот, кажется, что большую часть времени оно владеет тобой. Взять под контроль можно только то, как ты с ним справляешься.

– Ты говоришь, что не одна такая, – вступает Киара, – но ведь личный опыт уникален, и мы можем учиться друг у друга. Любая потеря тяжела. Но как ты думаешь: не пришлось ли тебе труднее из-за того, что вы с Джерри выросли вместе? Где Холли – там и Джерри, с детства это помню…

Кивнув, я рассказываю нашу с Джерри историю. Чтобы не сбиться, на публику не смотрю, говорю будто сама с собой – в точности так, как репетировала дома под душем.

– Мы познакомились в школе, мне тогда было четырнадцать. Тогда и начались «Джерри и Холли». Я стала его девушкой. Потом женой. Мы росли, взрослели бок о бок. В двадцать девять я его потеряла и стала вдовой Джерри. Я не просто утратила с ним какую-то часть себя. Я чувствовала, что полностью исчезла. Не понимала, кто я. Восстанавливаться пришлось с нуля.

Некоторые кивают. Они знают, о чем я. Впрочем, это всем известно, а если и нет – ждать недолго.

– Ка-ка! – раздается голос из коляски, а за ним – хихиканье. Шэрон, шикнув, лезет в огромную торбу и достает оттуда рисовый хлебец с клубнично-йогуртовой глазурью. Хлебец исчезает в коляске. Квохтанье стихает.

– И как ты восстанавливалась? – спрашивает Киара.

Странно рассказывать сестре о том, что она и так видела своими глазами, поэтому обращаюсь к аудитории, к людям, которых тогда рядом не было. И, глядя в их лица, чувствую, как внутри меня будто щелкает переключатель. Дело вовсе не во мне. Это все Джерри. Он сделал нечто особенное, и я буду говорить от его имени с людьми, жаждущими это узнать.

– Мне помог Джерри. Перед смертью он придумал секретный план.

– Та-дам! – провозглашает Киара, и по залу пробегает смех.

Я улыбаюсь, глядя на оживившиеся лица. И волнуюсь: первый год после его смерти был и правда исключительным, пусть даже за минувшее время его значение и поистерлось в памяти.

– Он оставил мне десять писем, чтобы я распечатывала по одному каждый месяц после его ухода. И каждое письмо заканчивалось словами: «P. S. Я люблю тебя».

Видно, что люди тронуты, поражены. Они кивают друг другу, переглядываются, перешептываются. Тишина нарушена. И тут раздается плач младшего сына Шэрон. Задумчиво глядя перед собой, постукивая пальцем по пустышке, она укачивает малыша.

Киара говорит в микрофон, перекрывая кряхтение младенца:

– Когда я просила тебя поучаствовать в подкасте, ты особенно настаивала на том, чтобы не говорить о болезни Джерри. Ты хотела рассказать о том даре, который он тебе оставил.

Я киваю:

– Да, я не хочу говорить о раке, о том, через что Джерри пришлось пройти. Вот мой совет, если он для вас уместен: постарайтесь не концентрироваться на тьме. Ее и без того хватает. Мне бы хотелось поговорить о надежде.

Киара с гордостью смотрит на меня сияющими глазами. Мама стискивает руки.

– Мне важно рассказать вам о даре, который мне достался. Даре найти себя, которым я обязана потере. И мне не стыдно признаться, что смерть Джерри меня сломала. Но его письма помогли мне обрести себя снова. После его смерти мне открылась та часть моей личности, о которой я прежде и не подозревала. – Слова захлестывают меня, я не в силах остановиться.