Пострадавшая магия (ЛП) - [8]

— Все эти миссии, сражения… я знаю, что это сильно влияет, — сказала я. — Мы можем убить магию, с которой должны работать.

Хэмлин смотрел на меня так, как Финн и остальные, когда я заявила, что магия может быть живой. Будто я сообщила, что мы на Марсе.

— Слушай, — сказал он тепло, но твердо, — если такое происходит, командующие это учтут. Сражения — просчитанный риск и жертвы. Если увидишь повод для тревоги во время миссии, всегда можно сообщить это лидеру во время миссии.

Он не верил мне. Я опечалилась, поняв это. Мне можно было лишь отказаться продолжать, а потом они выжгут меня, и это никому не поможет.

Другие чемпионы пробежали мимо. Приша с тревогой посмотрела на меня. Я расправила плечи, взяла себя в руки и прогнала холодок в себе.

Другие люди знали, что я чувствовала, были со мной и верили мне. Я собиралась показать это людям в спецотрядах. Показать, рассказать, убедить их. Если я смогу увести их на свою сторону, мы сможем изменить стратегии. Даже такие, как Хэмлин послушают.

Защитить магию, а потом открыть обман Конфеда. По шагу за раз. Я была готова к долгой игре. Потому что, если я не смогу, магии не останется ни для чего.

Я склонила голову.

— Ладно, — сказала я. — Просто… они так сказали… я запуталась.

— Ничего страшного, — Хэмлин отмахнулся. — Беги уже.

Я не могла догнать остальных, но бегала, пока ноги не заболели, пока горло не заболело от дыхания. Я думала о последних моментах с Финном, его кривой улыбке, блеску решимости в зеленых глазах, тепле его щеки на моей. Мы так далеко прошли. Они не остановят нас теперь.

Я не дам властям остановить меня, как бы сложно ни было. Магия, Финн, мои родители нуждались во мне.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Финн

Я думал, что разочарование людей во мне было ужаснее всего в мире. Я просто не знал, что такое жалость.

Жалость была во взглядах, что я получал, стоило выйти из дома семьи. На 81-й улице было много магов после Разоблачения, и почти все соседи были магами. Близился конец сентября, многие знали, что юного Локвуда отрезали от магии, раньше, чем они замечали кривой Х на моем виске, похожего на четырелапого паука. Сплетни опережали меня.

Люди, что обычно здоровались со мной, теперь серьезно кивали или с болью выдавливали улыбки. Мне не нужен был суперслух, чтобы уловить шепот за спиной: «Бедняга, что он будет теперь делать? Представляете, что чувствуют его родители? Как же не повезло».

Я знал, потому что слышал такие шепоты о других Выжженных из семей старой магии, который возвращались с экзамена с такими метками. Но про меня болтали сильнее. Я был Локвудом: правнуком члена Круга, сын двух самых уважаемых магов в городе. Такое не должно было произойти со мной.

Нет, я должен был занять место в колледже, поданное на тарелочке, даже если я не заслужил его.

Моя семья справлялась лучше, чем я надеялся. Родители обходили меня, пока я приходил в себя, но, когда я говорил с ними, разговоры проходили неплохо, если не считать периодические паузы. Они переживали за меня, но решили не вываливать переживания на меня, пока я пытался смириться с поражением.

Моя старшая сестра Марго прибыла на бранч утром воскресения через три недели после моего возвращения с острова Рикерс. Она сморщила нос от метки Выжженного, назвала ее «жутко варварской» и дразнила меня во время еды, но дружелюбно, не боясь, что я рассыплюсь. На пару мгновений я даже забыл, что что-то изменилось. Я хотел, чтобы она не уходила.

Помыв посуду, мы с ней ушли в сад на заднем дворе. Марго плюхнулась на скамью с подушками, вытянула худые ноги на каменной плитке. Я сел напротив нее. Теплый ветерок ранней осени доносил запах роз соседей из-за высокого забора, что окружал это уединенное место. Чары на ограде не давали нашим голосам слышаться на той стороне.

Марго провела пальцами по выбившимся прядям пепельно-каштановых волос и опустила руку на спинку скамейки. Она взглянула на меня, и ее синие глаза впервые с ее появления тут стали серьезными. Я стал по привычке крутить большим пальцем, чтобы понять ее настроение, но эти чары уже не касались магии.

— В этом нет ничего постыдного, — сказала Марго. — Шесть чемпионов из скольких? Их было около шестидесяти? Таких, как ты больше.

Она щедро говорила это, когда старалась отговорить меня до этого от экзамена, а я не слушал. Она предупреждала, что будет жестоко. Я не думал, что она знала и половину.

— Знаю, — сказал я. — Все хорошо. Тебе не нужно утешать меня.

— Ты в порядке? — тихо спросила она.

За последние три недели у меня это спросили не меньше двух десятков человек, но Марго произнесла это иначе. И другое имела в виду. Дело было не в том, смогу ли я что-то привносить в общество магии, смогу ли жить, не сломавшись. Она хотела просто знать, как я справляюсь.

Мою грудь сдавило. Ее вежливость вызывала желание быть честным, как я еще ни с кем не пытался. Но что я мог ей рассказать?

Каждую ночь мне снились кошмары — один, если повезет, два или три — если нет. В них мой бывший одноклассник Кэллам сталкивал Пришу с края высокой платформы, чтобы она разбилась. Кровь лилась по моим ладоням, когда я оставил рану в ноге Кэллама. Паника невинного мужчины, что смотрел на меня за секунды до того, как я выстрелил по нарисованной на нем мишени, думая, что убил его.