Постное масло - [2]
— Шолем алейхем (здравствуйте), — говорит хозяин с засученными рукавами и жирными руками, — вы привезли сбивать масло?
— Да, — говорит дед, — привезли один мешок.
— Хорошо, сейчас.
Живо бросили семена под пресc и скоро пришла мать и принесла пустой бочонок. А через час они все шли домой с полным бочонком масла, в котором было добрых десять фунтов.
Всю зиму Мейеркина мать жарила и шкварила всякие вкусные кушанья на постном масле и Мейерке незачем было облизывать пальцы. Только иногда он, смеясь, обращался к матери:
— Ну, что скажешь, мама, постное масло покупают?
— Да, да, постное масло приготовляют, — говорит дедушка, очень довольный и улыбается.
Мама тоже улыбается.
А Мейерке не улыбается, а прыгает, как козленок.
— Масло не покупают! Масло приготовляют!
И скачет он так, что пыль столбом подымается.
Двоська
Кто знает, кто знает, как нашу коровушку зовут?
Ее зовут Двоська.
Родилась, прижилась у нас коровушка. Гинда сказала, чтобы ее назвали Хамкой, а я сказал — Двоськой. И вот Гиндины товарищи звали ее Хамкой, а мои товарищи звали ее Двоськой. Когда мать пошла звать шойхета[1], чтобы отдать ему Двоську, я с Гиндой уже заранее обо всем сговорился.
Взяли Двоську, ввели в сарай, зарыли в сено и на ухо шепнули:
— Лежи смирно, Двоська, а не то будет плохо.
Мы только вышли из сарая, а уж идет шойхет в своем длинном засаленном лапсердаке.
Гинда и я, мы сердиты на шойхета, мы его видеть не можем, а мать на нас кричит.
Лежит Гинда на траве у сада и смотрит, что-то будет. Лежу я на траве, немного поодаль, и смотрю, что-то будет.
Приводит мать шойхета в сарай к нашей телке — глядит нету телки.
Тут уж мать знает — сорванцы куда-нибудь запрятали телку.
Идет мать ее искать, а шойхет садится возле забора на бревно и ждет.
Гинда говорит: — Надо его облить водой из насоса, так он живо уйдет отсюда.
А я говорю, — постой, я знаю лучшее средство: я его привяжу за «цицес»[2] к забору, веревок у меня в кармане достаточно.
Я крадусь за бревно, а Гинда идет к шойхету, занимать его разговором:
— Реб шойхет, есть у вас дома девочки?
— Есть.
— Какого возраста, такие как я?
— Такие.
— Как зовут старшую?
— Старшую зовут Цирл.
— Как зовут младшую?
— Младшую зовут Мирл.
— Почему они не приходят ко мне поиграть?
— Я им скажу, и они…
Тем временем я перевязал и затянул покрепче «цицес» к веревочке и веревочку к забору, а мать уж ведет Двоську из сарая.
— Вот бесы, — говорит она, — засунули телку в сено, ведь так и задохнуться может бессловесное животное, — кричит мать.
— А резать бессловесное животное разве можно? — говорит Гинда и начинает реветь.
А я говорю:
— Двоську никто не зарежет!
— Глупые дети! — говорит мать. — Идемте, реб шойхет.
Шойхет подымается с места и… трах через бревно, только ножки в воздухе замелькали.
Мать бежит спасать шойхета, а я с Гиндой к Двоське; отвязали веревку и «катай» с Двоськой по улице, к маленькой тюрьме, а оттуда прямо в поле. Двоська прыгает, а мы за ней.
Я обхватил Двоськину шею своим ремнем и остановился. Мы немножко отдохнули, Гинда и говорит:
— Куда мы пойдем?
— Домой?
— Мать будет ругаться.
— К Двойре?
— К Двойре неловко.
И мы остаемся в поле. Поле нам знакомо, мы тут когда-то собирали дикие груши.
Наступила ночь. Стало темно. Гинда говорит:
— Ты не боишься?
— Я не боюсь, а ты?
— Я тоже нет.
Двоська тихонько замычала. Мы хотим, чтоб она молчала, а она опять замычала. Вдруг мы слышим «Хаська» наша мычит (наша красная корова мычит грубым голосом, а Хаська с писком, как трубный звук в день Нового Года). Двоська мычит, а Хаська отзывается. И что же мы видим? Хаська наша бежит, выставив рога, ни жива, ни мертва и прямо на нас. Голодная Двоська кинулась к ней сосать, а нам стало веселей. Мы привязали веревочку к дереву, сами стали под дерево, а ночь идет и идет.
— Тут нет волков? — спрашивает Гинда.
(Я не знаю есть ли тут волки.)
— Нет, — говорю я.
— Ты хочешь кушать?
— Нет. А ты?
— А я-таки хочу.
Гинда умеет доить коров. Красная корова брыкается, а Хаська нет. Но во что доить?
У меня есть маленькая жестяная мисочка, совсем маленькая.
Гинда глядит, глядит на нее и все-таки начинает доить. Темно. Одно только дерево возле нас. Надоили мы полную мисочку молока. Гинда говорит: «пей ты». Я говорю: «пей ты». Мы говорим шепотом. Я пью капельку и Гинда пьет капельку, Гинда хочет рассмеяться, но она сдерживается, она боится громко смеяться. Еще надоили мисочку молока, молоко теплое, и мы пьем.
— Ты хочешь спать? — спрашивает Гинда шепотом.
— Нет, а ты?
— Я тоже не хочу.
Мы стоим прислонившись к дереву.
Мне снится: воры ходят вокруг, носят мешки в руках и хотят нас потащить на чердак. Мы держимся за ножки стола и не хотим их отпустить, а воры бегают вокруг, зовут своих товарищей и кричат нам:
— Идемте в тюрьму!
— Только в тюрьму вы пойдете!
— Вы испугали шойхета, обе девочки его померли, идемте в тюрьму!
Мы просыпаемся, на дворе уже день, мы стоим под деревом, кругом поле. Мать, отец и сосед Ноте стоят возле нас. Мама и смеется и плачет, а мы боимся, что сейчас нам влетит.
— Домой, сорванцы! — говорит отец, а мама и плачет и смеется.
— Ты понимаешь, какова наша «красавица?» — говорит она (мать зовет «Хаську» — «красавицей»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В издание вошли сценарии к кинофильмам «Мандат», «Армия «Трясогузки», «Белый флюгер», «Красные пчёлы», а также иллюстрации — кадры из картин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли две повести известного современного македонского писателя: «Белый цыганенок» и «Первое письмо», посвященные детям, которые в трудных условиях послевоенной Югославии стремились получить образование, покончить с безграмотностью и нищетой, преследовавшей их отцов и дедов.
Так уж повелось испокон веков: всякий 12-летний житель Лонжеверна на дух не переносит обитателей Вельранса. А каждый вельранец, едва усвоив алфавит, ненавидит лонжевернцев. Кто на уроках не трясется от нетерпения – сбежать и проучить врагов хорошенько! – тот трус и предатель. Трясутся от нетерпения все, в обеих деревнях, и мчатся после занятий на очередной бой – ну как именно он станет решающим? Не бывает войны без трофеев: мальчишки отмечают триумф, срезая с одежды противника пуговицы и застежки, чтоб неприятель, держа штаны, брел к родительской взбучке! Пуговичная война годами шла неизменно, пока однажды предводитель лонжевернцев не придумал драться нагишом – позора и отцовского ремня избежишь! Кто знал, что эта хитрость приведет затянувшийся конфликт к совсем не детской баталии… Луи Перго знал толк в мальчишеской психологии: книгу он создал, вдохновившись своим преподавательским опытом.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.