Постное масло - [2]
— Шолем алейхем (здравствуйте), — говорит хозяин с засученными рукавами и жирными руками, — вы привезли сбивать масло?
— Да, — говорит дед, — привезли один мешок.
— Хорошо, сейчас.
Живо бросили семена под пресc и скоро пришла мать и принесла пустой бочонок. А через час они все шли домой с полным бочонком масла, в котором было добрых десять фунтов.
Всю зиму Мейеркина мать жарила и шкварила всякие вкусные кушанья на постном масле и Мейерке незачем было облизывать пальцы. Только иногда он, смеясь, обращался к матери:
— Ну, что скажешь, мама, постное масло покупают?
— Да, да, постное масло приготовляют, — говорит дедушка, очень довольный и улыбается.
Мама тоже улыбается.
А Мейерке не улыбается, а прыгает, как козленок.
— Масло не покупают! Масло приготовляют!
И скачет он так, что пыль столбом подымается.
Двоська
Кто знает, кто знает, как нашу коровушку зовут?
Ее зовут Двоська.
Родилась, прижилась у нас коровушка. Гинда сказала, чтобы ее назвали Хамкой, а я сказал — Двоськой. И вот Гиндины товарищи звали ее Хамкой, а мои товарищи звали ее Двоськой. Когда мать пошла звать шойхета[1], чтобы отдать ему Двоську, я с Гиндой уже заранее обо всем сговорился.
Взяли Двоську, ввели в сарай, зарыли в сено и на ухо шепнули:
— Лежи смирно, Двоська, а не то будет плохо.
Мы только вышли из сарая, а уж идет шойхет в своем длинном засаленном лапсердаке.
Гинда и я, мы сердиты на шойхета, мы его видеть не можем, а мать на нас кричит.
Лежит Гинда на траве у сада и смотрит, что-то будет. Лежу я на траве, немного поодаль, и смотрю, что-то будет.
Приводит мать шойхета в сарай к нашей телке — глядит нету телки.
Тут уж мать знает — сорванцы куда-нибудь запрятали телку.
Идет мать ее искать, а шойхет садится возле забора на бревно и ждет.
Гинда говорит: — Надо его облить водой из насоса, так он живо уйдет отсюда.
А я говорю, — постой, я знаю лучшее средство: я его привяжу за «цицес»[2] к забору, веревок у меня в кармане достаточно.
Я крадусь за бревно, а Гинда идет к шойхету, занимать его разговором:
— Реб шойхет, есть у вас дома девочки?
— Есть.
— Какого возраста, такие как я?
— Такие.
— Как зовут старшую?
— Старшую зовут Цирл.
— Как зовут младшую?
— Младшую зовут Мирл.
— Почему они не приходят ко мне поиграть?
— Я им скажу, и они…
Тем временем я перевязал и затянул покрепче «цицес» к веревочке и веревочку к забору, а мать уж ведет Двоську из сарая.
— Вот бесы, — говорит она, — засунули телку в сено, ведь так и задохнуться может бессловесное животное, — кричит мать.
— А резать бессловесное животное разве можно? — говорит Гинда и начинает реветь.
А я говорю:
— Двоську никто не зарежет!
— Глупые дети! — говорит мать. — Идемте, реб шойхет.
Шойхет подымается с места и… трах через бревно, только ножки в воздухе замелькали.
Мать бежит спасать шойхета, а я с Гиндой к Двоське; отвязали веревку и «катай» с Двоськой по улице, к маленькой тюрьме, а оттуда прямо в поле. Двоська прыгает, а мы за ней.
Я обхватил Двоськину шею своим ремнем и остановился. Мы немножко отдохнули, Гинда и говорит:
— Куда мы пойдем?
— Домой?
— Мать будет ругаться.
— К Двойре?
— К Двойре неловко.
И мы остаемся в поле. Поле нам знакомо, мы тут когда-то собирали дикие груши.
Наступила ночь. Стало темно. Гинда говорит:
— Ты не боишься?
— Я не боюсь, а ты?
— Я тоже нет.
Двоська тихонько замычала. Мы хотим, чтоб она молчала, а она опять замычала. Вдруг мы слышим «Хаська» наша мычит (наша красная корова мычит грубым голосом, а Хаська с писком, как трубный звук в день Нового Года). Двоська мычит, а Хаська отзывается. И что же мы видим? Хаська наша бежит, выставив рога, ни жива, ни мертва и прямо на нас. Голодная Двоська кинулась к ней сосать, а нам стало веселей. Мы привязали веревочку к дереву, сами стали под дерево, а ночь идет и идет.
— Тут нет волков? — спрашивает Гинда.
(Я не знаю есть ли тут волки.)
— Нет, — говорю я.
— Ты хочешь кушать?
— Нет. А ты?
— А я-таки хочу.
Гинда умеет доить коров. Красная корова брыкается, а Хаська нет. Но во что доить?
У меня есть маленькая жестяная мисочка, совсем маленькая.
Гинда глядит, глядит на нее и все-таки начинает доить. Темно. Одно только дерево возле нас. Надоили мы полную мисочку молока. Гинда говорит: «пей ты». Я говорю: «пей ты». Мы говорим шепотом. Я пью капельку и Гинда пьет капельку, Гинда хочет рассмеяться, но она сдерживается, она боится громко смеяться. Еще надоили мисочку молока, молоко теплое, и мы пьем.
— Ты хочешь спать? — спрашивает Гинда шепотом.
— Нет, а ты?
— Я тоже не хочу.
Мы стоим прислонившись к дереву.
Мне снится: воры ходят вокруг, носят мешки в руках и хотят нас потащить на чердак. Мы держимся за ножки стола и не хотим их отпустить, а воры бегают вокруг, зовут своих товарищей и кричат нам:
— Идемте в тюрьму!
— Только в тюрьму вы пойдете!
— Вы испугали шойхета, обе девочки его померли, идемте в тюрьму!
Мы просыпаемся, на дворе уже день, мы стоим под деревом, кругом поле. Мать, отец и сосед Ноте стоят возле нас. Мама и смеется и плачет, а мы боимся, что сейчас нам влетит.
— Домой, сорванцы! — говорит отец, а мама и плачет и смеется.
— Ты понимаешь, какова наша «красавица?» — говорит она (мать зовет «Хаську» — «красавицей»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу произведений, помещенных в данном сборнике, положены повести, опубликованные в одном из популярных детских журналов начала XIX века писателем Борисом Федоровым. На примере простых житейских ситуаций, вполне понятных и современным детям, в них раскрываются необходимые нравственные понятия: бескорыстие, порядочность, благодарность Богу и людям, любовь к труду. Легкий занимательный сюжет, характерная для произведений классицизма поучительность, христианский смысл позволяют рекомендовать эту книгу для чтения в семейном кругу и занятий в воскресной школе.
О том, как Костя Ковальчук сохранил полковое знамя во время немецкой окупации Киева, рассказано в этой книге.
Семь братьев – это почти как в сказке. Младший часто оказывается самым умным и удачливым. Барт Муйарт (род. в 1964 году), когда вырос, стал одним из самых известных и издаваемых фламандских писателей. Чаще всего его книги издатели адресуют детям и подросткам, но сам автор считает, что пишет без оглядки на возраст – для всех. «Братья» – одна из таких книг. Каждый день детства под пером автора превращается в сокровище – будь то постройка дома из песка, или визит настоящего короля, или поездка всемером на заднем сиденье автомобиля, или рождественское утро.Началом своей творческой биографии Барт Муйарт считает 1978 год, когда он впервые прочел на радио свое стихотворение.
В книгу вошли рассказы, сказки, истории из счастливых детских лет. Они полны нежности, любви. Завораживают своей искренностью и удивительно добрым, светлым отношением к миру и людям, дарящим нам тепло и счастье.Добро пожаловать в Страну нежного детства!
У девочки Насти, только что ставшей второклассницей, наступила пора первых в ее жизни летних каникул. И она отправилась проводить их на даче у бабушки. Но если ты мечтательница и отдыхаешь от всяких школьных дел, то обыкновенный дачный отдых может легко превратиться в опасное волшебное приключение. Когда в твою жизнь ворвутся и лешие с водяными, и летающие верблюды, тебе придется познакомиться и с Серым волком, и взмыть в небо на ковре-самолете. А все из-за того, что всего лишь попытаешься сорвать красивый цветок… Взрослый писатель Анатолий Курчаткин написал детскую повесть-сказку по сюжету, который подсказала ему внучка, – интереснейшая получилась история.
В книгу «Солнечный ручеёк» вошли удивительные, искренние рассказы, полные света и добра.Они учат детей сердечным отношениям с родными и близкими людьми, с домашними питомцами, учат любить и ценить красоту окружающего мира, а ещё – фантазировать и мечтать.