Постмодернистские скандалы - [9]

(Иер.13:23).

Это не только для давно ушедших времен, но для всех нас.

Порою люди задумываются: неужели дьявол не может вернуться к Богу и быть прощен? Ведь так же ясно, что в том — и благо и необходимость. Но не может. Ибо свобода только в Боге. Сатана настолько отпал от Бога, отпал в вечности, но не во времени, что утратил и свободу прежнюю. Он вне Бога абсолютно и несвободен абсолютно. Он не может вернуться, покаяться.

К тому же и человек устремляется, ввергаясь в рабство греху. Кажется-то, что потакая собственным страстям, человек обретает и большую свободу. Нет, утрачивает свободу. И ничего уже не может сделать, не может победить грех. Ему бы помощи попросить. А он не только веры не имеет, но и на Духа хулу возводит.

На исходе XX века отечественной интеллигенции было дано испытание: бесовские силы подбросили фильм Скорцезе "Последнее искушение Христа". Сколькие бросились отстаивать эту мерзость — и все под прикрытием борьбы за свободу. Иные ведь даже искренне в том свободу усматривали. И в оголтелом экстазе обличали "косных обскурантов", осмелившихся назвать мерзость мерзостью.

К слову, свобода, как и многое, оценивается частью либеральной интеллигенции по двойному стандарту: говорить и творить мерзость можно — в том свобода, но противостоять мерзости нельзя — в том деспотия и нетерпимость.

Все это откровенно проявилось и при организации скандальной выставки "Осторожно, религия!" в Московском общественном центре им. А. Сахарова (январь 2003 г.), досрочно закрытой после многих протестов православного народа.

Собственно, то, что произошло, — для культуры постмодернизма логично, традиционно и даже банально. Неприязнь к Истине и вражда к Ней в постмодернизме определяет все его акции. Постмодернизм протестует и превращает свой протест в самоцель: главное — протестовать. В протесте осуществляется самоутверждение комплексующих индивидов, часто прибивающихся к постмодернизму по причине собственной бесталанности, каковая искусно укрывается за всеми постмодернистскими вывертами. Поскольку ясных критериев таланта и художественного совершенства в постмодернизме нет, то шедевром можно объявить что угодно, ловко используя при том сказочку про голого короля. Когда же все оказывается замешанным на "протесте" против Православия, это придает совершаемому особую пряность и возбуждающе щекочет нервы. Извращенное наслаждение — в таком противопоставлении себя Богу, в желании собственное "я" поставить на место Божие.

Но то было бы еще полбеды, когда бы не укорененная в постмодернистском мировидении порочность мировидения. Эти люди не просто бунтуют, они искренни в своем неприятии Света. Им любезна тьма. Они не хотят и не могут отказаться от нее. И именно такое отношение к бытию они стремятся навязать окружающим.

Все деяния постмодернизма суть осознанные или бессознательные попытки ввергнуть человека в хаос губительной апостасии.