Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - [36]

.

В посткоммунистических режимах, для которых типично использование власти в личных интересах (другими словами, коррупция), эти феномены не являются ни случайно сопутствующими, ни нежелательными. Напротив, они представляют собой неотъемлемую часть режима [♦ 2.4, 5.3]. Из таких системных дефектов вытекают социологически обоснованные структуры управления: патримониализация, с одной стороны, и неформальные патрональные сети – с другой. Иными словами, в этих структурах управления можно обнаружить совершенно новый уровень коррупции, который превосходит коррупцию свободного рынка, случайную и индивидуальную в своем проявлении, а также представляет собой нечто большее, чем присвоение государства, в котором участвуют преступные или олигархические группы и государственные функционеры низшего или среднего уровня. Когда неформальные патрональные сети патримониализируют государственные институты, которые также тесно связаны с посткоммунистической экономикой и отношениями собственности, государство не борется с коррупцией и не рассматривает ее как отклонение от нормы. Напротив, она монополизируется и управляется централизованным образом. Если отдельная приемная политическая семья получает коррупционную монополию на национальном уровне, такое положение дел можно назвать «мафиозным государством», то есть государством, узаконивающим полномочия, которыми наделяется патриархальный глава приемной семьи, то есть мафии, на уровне страны[178]. В мафиозном государстве акты коррупции делятся на санкционированные и несанкционированные нелегитимные действия, и от решения главного патрона или лояльности его клиентов зависит, против кого будут применяться законы, а кто будет наслаждаться безнаказанностью [♦ 3.6.3, 4.3.4].

Прежде чем начать рассматривать особенности демократизации в разных регионах, возможно, будет полезно проиллюстрировать три идеальных типа одним примером. Трансформацию патрональных сетей легче всего проследить на примере России, где до Февральской революции 1917 года царь обладал всей полнотой власти, а элита его патрональной сети была сформирована из служилых дворян и аристократии (Таблица 1.3). Революции 1917 года в конечном счете породили новый вид патрональной сети с генеральным секретарем партии во главе и партийной номенклатурой в качестве остальных участников. При президентской республике, которая установилась вслед за крахом коммунистического режима и стабилизировалась к концу 1990-х годов, элита патрональной сети принимает форму приемной политической семьи. Термин «правящая элита» является нейтральным выражением, которое само по себе не отражает ни ее организационную структуру, ни отношения внутри элиты, ни даже ее легитимацию. Однако когда мы говорим о правящей элите патрональной сети, мы главным образом подразумеваем ее иерархическую природу.

Таблица 1.3: Официальная должность главного патрона, государственный орган, принимающий основные решения, и тип патрональной сети в России (Точные определения терминов из таблицы даны в Главах 2–3.)

В царской России члены правящей элиты входили в нее по признаку рождения, благодаря своему дворянскому титулу. Прерогативы элит воплощались в привилегиях индивида, принадлежащего к элитам. Принять кого-либо в этот круг было возможно, но никто не мог быть лишен этого статуса из-за отсутствия лояльности. Для неблагонадежных правоохранительная система предусматривала такие наказания, как лишение жизни, свободы или собственности, но не статуса. В случае коммунистической номенклатуры отношение было обратным: элита состояла из того, что можно было бы назвать безличным реестром должностей. Именно должность, а не статус человека имели здесь значение, и по прихоти генерального секретаря партии на ту же должность мог быть назначен другой человек. Тем не менее правящие элиты как царских, так и коммунистических патрональных сетей, фомирующиеся по принципу личного статуса или безличного реестра должностей, имели фиксированный свод правил для принятия в элиты и исключения из них. Совсем не так обстоят дела в случае с посткоммунистической неформальной патрональной сетью, созданной Владимиром Путиным к 2003 году в России, – пирамиды, в которой формальные и неформальные роли и позиции смешиваются в непрозрачной, не поддающейся отслеживанию конгломерации [♦ 7.3.3.5].

1.5.2. Однопирамидальные и мультипирамидальные системы: определяющие факторы демократизации в трех исторических регионах

Тот факт, что цивилизационная принадлежность и влияние коммунизма определили уровень разделения сфер социального действия, доминировавший после смены режима, не должен приводить к поспешным выводам. Мы не утверждаем того, за что теоретики модернизации часто упрекают Хантингтона: «отношения между экономикой, демократией и культурой являются ‹…› взаимно однозначными, четко определенными и устойчивыми»[179]. Действительно, даже в православном и исламском исторических регионах само по себе присутствие структур, представленных на Схеме 1.4, определило лишь появление патрональных режимов, а не их демократический или автократический характер