Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - [34]
Схема 1.5: Культурная карта мира, созданная на основе данных четвертой волны Всемирного обзора ценностей (1996 год) с обведенными контуром поскоммунистическими странами. К традиционным ценностям принадлежат религия, почтение к власти, традиционные семейные ценности. Секулярно-рациональные ценности подразумевают меньшее внимание к религии, традиционным семейным ценностям и авторитету. К ценностям самовыражения относятся защита окружающей среды, толерантность, запрос на участие в политической и экономической жизни, а к ценностям выживания – экономическая и физическая безопасность. Источник: WVS Database – Findings and Insights. 23.10.2018. URL: http://www.worldvaluessurvey.org/WVSContents.jsp.
После исчезновения коммунистических бюрократий, которые сформировали личные связи задолго до смены режима, эти связи начали действовать в новых институциональных рамках:
• Неформальные сети. Как в феодальную, так и в коммунистическую эпоху отсутствие разделения сфер социального действия и формальное институциональное устройство дополняли друг друга. До появления коммунистических режимов феодальные институты (включая государство и церковь) подпитывали картину мира доиндустриального общества, тогда как коммунистическая бюрократия явно и открыто объединяла сферы социального действия и соответствующим образом управляла людьми. Так, в политических системах, существовавших до смены режимов, доминировали формальные институты, а неформальные отношения, хотя и были важны, возникали либо внутри формальных иерархий (как среди феодальных сеньоров), либо формировались на основании формального статуса и полномочий соответствующих лиц (как в случае коррупционных сетей, также известных как «блат», которые возникали вокруг распределителей благ в коммунистическую эпоху [♦ 5.3.5])[162]. После смены режима вновь созданные институты, представляющие разделение сфер социального действия, разошлись с социальной реальностью. Это хорошо демонстрирует культурная карта Рональда Инглхарта и Кристиана Вельцеля за 1996 год, представленная на Схеме 1.5[163]. Ось ценностей выживания и самовыражения можно также представить как ось закрытых и открытых обществ, то есть обществ, которые в меньшей или в большей степени похожи на либеральные демократии западного типа. Как мы видим, все западные демократии расположены в правой половине карты, ближе к краю оси самовыражения, тогда как все посткоммунистические страны расположены в левой половине карты, ближе к краю оси выживания.
Поскольку укоренившиеся социальные структуры превалировали над культурно чуждыми стандартами либеральной демократии, формальные институты систематически обходились стороной, а иногда трансформировались в соответствии с неформальным социальным контекстом. Таким образом, доминировали либо сами неформальные институты, либо их вышеупомянутая неформальная интерпретация. На уровне обычных людей это проявлялось в широко распространенной коррупции[164] и отсутствии доверия к формальным институтам, которые, как правило, не могли даже развиться до такой степени, чтобы люди могли начать им доверять[165]. На уровне элит превалирование неформальности означает, что формальные (государственные или партийные) должности сами по себе являются вторичными, и именно положение в неформальных сетях определяет реальную власть[166]. Как утверждает Владимир Гельман, мы можем видеть «уверенное доминирование неформальных институтов как на уровне принятия государственных решений, так и в повседневной жизни простых граждан»[167]. Это особенно заметно в православном и исламском исторических регионах в целом (Тезис B) и в странах, которые десятилетиями жили при советском патримониальном коммунизме в частности (Тезис C). По словам Гусейна Алиева, «в отличие от неформальности центральноевропейских и балканских посткоммунистических обществ постсоветские неформальные институты и практики были более распространены, более значимы для населения и более тесно связаны с политической и социокультурной сферами. ‹…› В большинстве бывших советских республик, не относящихся к прибалтийским странам, неформальность являлась не только частью общественной жизни, но и формировала незаменимые сети социальной защиты, а также служила механизмом ежедневного выживания, одинаково важным для экономики, политики, гражданской солидарности и межличностных отношений. Согласно опросу „Жизнь в переходный период“ ‹…›, более 60 % постсоветских семей в настоящее время опираются на неформальные личные сети социальной поддержки. Тогда как в постсоциалистических странах Центральной Европы и Балканского полуострова на них опираются лишь 30 и 35 % семей, соответственно»
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.