Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [119]

К 2000 году все казалось иным. Может, «конец истории» и не наступил, но поколению, которое строило неолиберальный порядок, казалось, что, в конечном счете, история стала контролируемой. С любым финансовым кризисом можно было справиться путем расширения денежного предложения, любую террористическую угрозу можно было устранить ударом беспилотников. Рабочее движение как независимая переменная в политике было подавлено.

В головах политической элиты это породило психологический побочный продукт, а именно мысль о том, что безвыходных ситуаций не бывает. Всегда есть выбор, даже если иногда он оказывается довольно трудным. Решение всегда есть, и обычно им является рынок.

Но эти внешние шоки должны были бы стать сигналом тревоги. Климатические изменения не предлагают нам выбора между рыночным и нерыночным путями снижения выбросов углерода. Они предусматривают либо упорядоченную замену рыночной экономики, либо ее беспорядочный крах в несколько скачкообразных этапов. Старение населения создает риск обрушения финансовых рынков, а некоторым странам придется развязать социальную войну против собственных граждан просто для того, чтобы сохранить свою платежеспособность. Если это произойдет, то события, произошедшие в Греции после 2010 года, покажутся лишь несколькими неудачными летними сезонами.

В беднейших странах в результате роста населения, институциональной коррупции, неравномерного развития и климатических изменений, безусловно, появятся десятки миллионов безземельных бедняков, для которых самым логичным решением будет эмиграция.

Защитную реакцию развитого Запада уже можно наблюдать: колючая проволока и стычки в Мелилье, испанском анклаве на Севере Африки; нарушения закона, которые допускает австралийский флот в обращении с судами мигрантов из Индонезии; стремительное развитие технологий гидроразрыва пласта в Америке с целью добиться энергетического самообеспечения; соперничество и подготовка к развертыванию военных сил России и Канады в Арктике; решимость Китая установить свою монополию на редкоземельные металлы, имеющие ключевое значение для современной электроники. Ответом на эти проблемы, как правило, является отказ от многостороннего сотрудничества и попытки добиться самообеспеченности.

Мы привыкли считать, что опасностью для глобализации является экономический национализм. Население одной или более экономически развитых стран не может смириться с бюджетной экономией и заставляет свой политический класс искать выход из кризиса на основе принципа «разори соседа», как это было в 1930-е годы. Но внешние шоки создают новое измерение нестабильности, выходящее за рамки чисто экономического соперничества. Стремление к энергетической самообеспеченности ведет к регионализации мирового энергетического рынка. Дипломатическое противостояние России и Запада вокруг Украины и постоянно повторяемая угроза лишить Европу газа хотя и не выведет последнюю из терпения, но заставит ее работать над своей самообеспеченностью.

Тем временем в интернете протекает процесс, схожий с балканизацией мирового энергетического рынка.

В настоящее время практически каждый пятый житель Земли сталкивается с тем, что получаемая им информация фильтруется при помощи абсурдного контроля, введенного китайскими коммунистами. Какого-то политика арестовали за коррупцию? Его имя, естественно, исчезает из данных поисковиков. Если это имя вдруг оказывается похожим на слово, которым обозначается лапша быстрого приготовления (как это было с Чжоу Йонканом в 2014 году), слово, обозначающее лапшу, тоже исчезает, равно как и самый популярный бренд, ее выпускающий[371].

Теперь интернету грозит еще бóльшая фрагментация как следствие реакции государств на разоблачения массовой слежки, которую вело в киберпространстве Агентство национальной безопасности США. К тому же в 2014 году многие правительства, в том числе Турции и России, попытались подавить инакомыслие, обязав интернет-компании регистрироваться в качестве юридических лиц в рамках национального законодательства, что открыло возможности для введения формальной и неформальной политической цензуры.

Так что первая фаза раскола глобальной системы проявляется в расколе в сферах информации и энергии. Но фрагментация на уровне государства также стоит на повестке дня.

Я занимался непосредственным освещением референдума о независимости Шотландии в 2014 году. Вопреки мифам, созданным СМИ, речь шла не о вспышке национализма, а о народном движении левого толка. Получив возможность порвать с неолиберальным государством, которое будет придерживаться бюджетной экономии в течение следующего десятилетия, шотландский народ очень близко подошел к ее реализации, а заодно и к подрыву старейшей капиталистической экономики в мире. По мере того как испанская политическая система погружается в кризис, движение за независимость Каталонии будет усиливаться (в настоящее время его сдерживает неожиданный подъем партии «Подемос»). А от краха всего проекта ЕС нас отделяет всего лишь одна политическая случайность. Когда крайне левая партия победила на выборах в Греции, все институты ЕС набросились на нее, как белые кровяные тельца набрасываются на вирус. В момент написания этой книги греческий кризис находится в самом разгаре – но он покажется мелочью, если крайне правые придут к власти во Франции, что более чем вероятно.