Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [111]

Во всем этом процессе присутствовало то, что казалось случайным в рамках прежней системы – деньги и кредит, которым было суждено стать основой новой системы. Многие законы и обычаи исходили из пренебрежения деньгами. В эпоху раннего феодализма кредит считался греховным. Поэтому, когда деньги и кредит вырвались за отведенные им пределы и создали рыночную систему, это произвело революцию. Затем новая система получила новый импульс благодаря открытию потенциально неограниченного источника бесплатного богатства в Америке.

Сочетание всех этих факторов вывело людей, которые подвергались преследованиям или пребывали в изоляции при феодализме: гуманистов, ученых, ремесленников, юристов, радикальных проповедников и чуждых условностям драматургов вроде Шекспира, – на ведущие роли в процессе социальной трансформации. В ключевые моменты государство, пусть поначалу и неуверенно, перестало препятствовать переменам и стало их поощрять.

В переходе к посткапитализму точных параллелей не будет, но общее сходство будет присутствовать.

Капитализм разъедается информацией, хотя традиционная экономическая наука едва это осознает. Эквивалентом печатного станка и научного метода стали информационные технологии и их перетекание во все прочие технологии, от генетики до здравоохранения и от сельского хозяйства до кинематографа.

Современный эквивалент длительного застоя позднего феодализма – это застопорившийся пятый кондратьевский цикл, в котором, вместо быстрой автоматизации труда и избавления от ручного труда, мы вынуждены создавать низкооплачиваемые рабочие места, а многие экономики пребывают в застое.

Эквивалент нового источника бесплатного богатства? Речь не совсем о богатстве, а о таких внешних эффектах, как бесплатные товары и благосостояние, создаваемое за счет сетевого взаимодействия. Дело в становлении нерыночного производства, появлении информации, которой нельзя владеть, развитии одноранговых сетей и неуправляемых предприятий. Интернет, по словам французского экономиста Янна Мулье-Бутана, это «и корабль, и океан» для современного завоевания нового света. Действительно, это и корабль, и компас, и океан, и золото.

Современные внешние шоки очевидны: истощение источников энергии, климатические изменения, старение населения и миграция. Они меняют динамику капитализма и делают его неработоспособным в долгосрочной перспективе. Они еще не оказали такого же воздействия, как черная смерть, но любой финансовый крах может нанести огромный ущерб крайне уязвимым урбанизированным обществам, которые мы создали. Как показал ураган «Катрина» в Новом Орлеане в 2005 году, социальный порядок и функциональная инфраструктура в современном городе могут быть уничтожены и без бубонной чумы.

Когда вы начнете рассматривать переход в этой форме, вам понадобится не точно просчитанный на компьютерах пятилетний план, а постепенный, циклический и модульный проект. Его целью должно стать распространение таких технологий, моделей ведения бизнеса и форм поведения, которые растворяют рыночные силы, искореняют необходимость в труде и способствуют продвижению мировой экономики к изобилию. Это не означает, что мы не можем принимать экстренных мер для снижения риска или борьбы с вопиющей несправедливостью. Это означает, что мы должны понимать разницу между стратегическими задачами и краткосрочными действиями.

Наша стратегия должна состоять в том, чтобы начавшийся спонтанно процесс стал необратимым и обеспечил социальные результаты как можно скорее. Это подразумевает смесь планирования, государственного вмешательства, рынков и однорангового производства. Однако нужно оставить место и для современных эквивалентов Гутенберга и Колумба. И для современного Шекспира.

Большинство левых ХХ века полагали, что такая роскошь, как управляемый переход, им недоступна. Они твердо верили в то, что ничто из грядущей системы не может существовать в рамках прежней системы – хотя, как я показал, рабочие всегда испытывали желание создать альтернативную жизнь вопреки капитализму. В результате, после исчезновения возможности осуществить переход в советском стиле, современные левые просто стали выступать против отдельных явлений: приватизации здравоохранения, урезания прав профсоюзов, добычи сланца – список можно продолжить.

Сегодня мы должны вновь научиться делать положительные вещи: создавать альтернативу внутри системы, использовать власть правительства в радикальном, революционном ключе, сосредоточить все наши действия на осуществлении перехода, а не на беспорядочной защите случайных элементов старой системы.

Социалисты начала ХХ века были совершенно убеждены в том, что ничто предварительное невозможно в рамках старой системы. «Социалистическая система, – однажды категорично заявил Преображенский, – не может быть молекулярно выстроена в рамках капиталистического мира»[346].

Самое смелое, что могут сделать приспосабливающиеся левые, – отказаться от этого убеждения. Можно молекулярно построить элементы новой системы в рамках старой. В кооперативах, обществах взаимопомощи, одноранговых сетях, неуправляемых предприятиях и в параллельных, субкультурных экономиках эти элементы уже существуют. Мы должны перестать считать их эксцентричными экспериментами; мы должны поощрять их посредством регулирования так же энергично, как капитализм сгонял крестьян с земли или уничтожал ремесленное производство в XVIII веке.