Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник - [42]

Мы сели в черный «линкольн-континенталь» и с шиком отъехали от здания полиции, словно и ноги нашей там не бывало. Джентльмены не вступали со мной в разговор, а я был слишком поглощен собственными мыслями и переживаниями, чтобы попусту трепать языком. Если это добрые ангелы, то благодарности им не требуется, а если люди Траски, то и подавно старались не за «спасибо». Последний вариант казался мне более вероятным, поскольку я со времен зеленого детства представлял себе ангелов несколько иначе.

Автомобиль свернул не в ту сторону, где жил Траски: мы выехали из Эмеральд-Сити в другом направлении. Элегантный и таинственный черный «линкольн» скользил средь апельсиновых рощ. Потом вдоль дороги мелькнули темные фермы и ярко освещенные бары, и снова сплошной стеной потянулись апельсиновые рощи. Мне было безразлично, где мы сейчас находимся и куда держим путь. Единственное, о чем я мечтал, — принять горячую ванну и завалиться на боковую.

Через полчаса мы добрались до цели. Небольшой белый дом с колоннами ничем не отличался от тех, мимо которых мы проезжали. Меня высадили из машины. Робко, неуверенно стоял я в сгущающихся сумерках. «Линкольн» бесшумно тронулся с места и канул во тьму, оставив меня наедине со своими мыслями.

— Заходите в дом, — услышал я чей-то голос.

Пожалуй, если бы не заплывший глаз, я бы разглядел говорящего. Он стоял на пороге дома, выжидая, когда я сдвинусь. Я не двигался. В руке у него вспыхнул фонарик — хозяин указывал мне дорогу. Под ногами захрустел гравий. Звонко трещали цикады, это был единственный звук, нарушавший тишину, словно я очутился на неведомой планете, где обитают одни лишь цикады.

В проеме дверей высился рослый, широкоплечий тип с гнусно-хитроватой физиономией, в комбинезоне и кепке, наподобие тех, что носят заправщики бензоколонок. Из-под кепки торчали седые космы. Хозяину можно было дать лет шестьдесят, хотя внешность бывает обманчива. Я переступил порог дома и оказался в прихожей: голые беленые стены, наглухо закрытые двери. Мужчина ткнул в направлении одной из них и, прихрамывая, двинулся следом за мной. Я настолько дошел до точки, что справиться со мной не составило бы труда даже этому калеке, но мне было без разницы.

Я распахнул дверь и очутился в уютной гостиной: строгая мебель, шкафчик с баром, книжный шкаф, телевизор.

— Садитесь, — предложил мне хозяин дома. — Сейчас ваша комната будет готова. Может, желаете чего-нибудь выпить?

Я утвердительно кивнул. Вроде бы ни в чем нельзя было придраться к этому человеку, и все же я не испытывал к нему доверия. Он с откровенным интересом приглядывался ко мне, словно ему потом предстояло с кем-то поделиться своими впечатлениями об увиденном. Полагаю, тут было на что посмотреть: распухшая, разбитая в кровь физиономия, заплывший глаз, вздутые губы, ноздри забиты сгустками крови, костюм порван. Что говорить, я тоже являл собою зрелище, отнюдь не внушающее доверия.

Хозяин плеснул мне щедрую порцию спиртного, после чего уселся напротив и смотрел, как я пью. Едва пригубив, я зашипел от боли.

— Здорово вас отделали, приятель.

Святая правда, грех было бы отрицать.

— Где я? — вырвался у меня вопрос.

— У черта на куличках, приятель. Сюда даже птицы не залетают. Вот разве что раз в году наезжают сезонные рабочие для сбора фруктов. Место здесь тихое, спокойное, так что не тревожьтесь.

Я снова кивнул. Не знай Траски, где я нахожусь, я бы, может, и не тревожился. Но Траски приспичило завладеть изумрудом, иначе он бы не стал пускать в ход свои высокие связи и вызволять меня из каталажки под баснословный залог. Мафиози намеревается продолжить переговоры, только теперь его черед диктовать условия. Скажем, как плату за камень предложит избавить меня от посягательств капитана Виллиса.

— Вы фермер? — поинтересовался я.

— Вы бы еще сказали: космонавт! В этих краях все разводят фруктовые сады. Апельсины у нас лучше, чем в Калифорнии, а дыни сладки, как мед.

— И время от времени принимаете гостей?

— А что тут плохого? Если на госте зарабатываешь больше, чем за месяц каторжной работы… — Он отхлебнул добрый глоток виски и глянул на меня чуть ли не с ненавистью. — Вот что я скажу, приятель. Не знаю, в какую передрягу вы вляпались, да и знать не хочу. У меня вы будете в безопасности. Но можете мне поверить: кабы не парализованная нога, вкалывал бы я до, седьмого пота, а таких, как вы, и к порогу бы близко не подпустил.

Я охотно поверил ему.

Отворилась дверь, и вошла молодая, крепкая женщина. На ней было мятое полотняное платье, на смуглых от загара ногах — босоножки. Женщина улыбнулась мне.

— Привет! Добро пожаловать в наш дом! — Подойдя ближе, она сокрушенно покачала головой: — Ну и вид у вас, страшно глядеть. А ты тут расселся, и горя мало.

Голос ее резанул, как бритва. Мне больше не надо было гадать, кем она приходится старику: дочерью, женой или служанкой. Таким тоном разговаривает только жена с мужем. Затем она повернулась ко мне, и голос ее звучал совсем по-другому:

— Я приготовлю ванну, и вы приведете себя в порядок.

Она поспешно вышла, юбка обтягивала ее круглый зад и колыхалась в такт походке. Я одобрительно посмотрел ей вслед. Мужчина буркнул что-то неразборчивое — пожалуй, и к лучшему, что я не разобрал его слов, — и залпом опрокинул свой стакан.