Посредники - [91]

Судья объявляет открытым выездное судебное заседание.

Сбруев, за минуту до этого прикованный к «ситроену», теперь подходит ближе к подсудимому. «Похоже, что вся моя вчерашняя работа — фьюить, насмарку», — думает он, отмечая болезненную красноту кожи у носа и на лбу Рахманинова, глухую затравленность его взгляда.

— Расскажите, как все произошло с момента попытки въезда машины в гараж, — говорит судья и закашливается.

— Я подошел, — едва слышно бубнит Рахманинов, пережидая кашель. — Поздоровался... Мурадов спросил, откуда я взялся. Я объяснил. Потом я сказал, что мне нужна машина дня на два. Он ответил: «Больше ничего не хочешь?» Я сказал: «Больше ничего». Он говорит: «Машина мне самому нужна. Завтра обещал кое-кого подвезти». И оттолкнул меня. Я догадывался, кого ему надо подвезти. Возил он всегда одну и ту же...

— Кого же? — перебивает судья.

— Это неважно, — говорит Рахманинов.

— Это наше право решать, что важно, что нет.

— Я не могу сказать при его жене.

— Хорошо. Мы еще вернемся к этому. Что же вы ответили на отказ Мурадова?

— Я сказал, что он подвезет кого угодно через два дня, потому что меня надо выручить. Он засмеялся: «На мели, значит?» Я наврал, что у меня что-то случилось. Сейчас не помню что. Кажется, что жена собралась рожать.

Родион наблюдает за подзащитным. Краска залила его лицо, уши, открытую шею, он совсем распахнулся, как будто на дворе лето и нестерпимо печет солнце.

— У меня вопрос к подсудимому, — выступает вперед обвинитель.

Родион видит мощные плечи Мокроусова, холодный огонек ума за безоправными стеклами и понимает, что ему, Родиону, придется нелегко.

— Значит, уже при первой просьбе к Мурадову о машине вы прибегли ко лжи? — спрашивает прокурор.

— Да.

— И все это для того, чтобы только покатать свою жену и ее друзей?

— Только для этого.

— Продолжайте, — говорит судья Рахманинову.

— Потом мы заспорили с Мурадовым... Он стал меня оскорблять... Я сказал, что без машины все равно не уеду... — Фразы вдруг перестают выныривать из памяти Рахманинова, он все не найдет нужного слова. — Потом... он сказал, чтобы я убирался с дороги, и стал садиться в машину.

Родион краем глаза замечает вдали Олега. Тот переговаривается с охраной, хочет подойти ближе. При его появлении лицо Ирины Шестопал вздрагивает. Видно, уже не надеялась.

— Продолжайте. — Судья придерживает шарф рукой. — Что случилось после того, как Мурадов въехал в гараж?

— Я уже сказал, — снова как-то весь оплывает Рахманинов. — Я плохо помню детали. Я был не в себе.

— И все-таки попробуйте.

— Он замахнулся ломиком, хотел отогнать меня, мы сцепились, я попытался вытащить его из машины. Сказал: в последний раз прошу — дай мне машину, а то хуже будет. Он стал обзывать. Я ударил его, потом... я не помню... я же говорю.

— Позвольте, — снова высовывается из-за спины судьи обвинитель. — Вы сказали, что избивали Мурадова не для того, чтобы добыть машину?

— Нет.

— Для чего же?

— Заткнуть ему глотку!

— У меня все! — Мокроусов что-то записывает в книжечку.

— Разрешите? — Родион продвигается чуть вперед. — Рахманинов, покажите, где происходила драка?

— Здесь... — Никита тычет на место в центре гаража.

— Каким же образом избитый вами очутился в том углу?

— Я его туда оттащил.

— Он был без сознания, когда вы его тащили?

— Да.

— А когда уезжали, вы понимали, что оставляете человека в тяжелом состоянии?

— Нет. Я думал, что оттащил мертвого.

— Значит, вы решили, что убили его? Что он мертв?

— Да.

— Ясно. У меня пока все.

— Пойдемте в гараж. — Судья прижимает шарф к подбородку. — И вы, товарищ эксперт, — поворачивается он в сторону Мазурина. — И вы, — приглашает он Шестопал и Мурадову. — Подсудимого пока отведите подальше. — Судья делает знак конвою.

Рахманинова отводят шагов на пять и ставят спиной к гаражу.

В гараже темно, в беспорядке свалены банки, канистры. Подвесная полка болтается на одном гвозде и вот-вот сорвется.

— Подойдите ближе, — говорит судья Мурадовой. — А вы, — обращается он к Шестопал, — опишите позу Мурадова.

— Здесь, в углу, — показывает Ирина Васильевна, — он лежал свернувшись, поджав ноги, как будто спит...

— Вы подтверждаете это описание? — обращается судья к Мурадовой, когда рассказ Шестопал окончен.

— Да, — говорит она, бледнея.

Судья смотрит в бумагу.

— С описанием милиции совпадает. Теперь приведите подсудимого, а вы, — обращается судья к Мазурину, — ответьте на вопросы, связанные с дракой за машину и угоном.

В гараж вводят Рахманинова.

Он показывает место, где произошло избиение, угол, в который оттащил бесчувственного Мурадова.

— У вас есть вопросы к подсудимому?. — оборачивается судья к Мазурину.

Тот кивает.

— Когда Мурадов пытался въехать в гараж, — Мазурин запинается, лицо становится напряженным, — ворота были полностью открыты?

— Да, наверно, — удивляется Рахманинов. — Одну половину он обычно подпирал ломом.

— А если не подпереть, можно было въехать в гараж?

— Не думаю, — мямлит Рахманинов, — бок обдерешь.

— Вы не помните, когда Мурадов повредил дверцу машины?

Рахманинов поднимает голову, в упор рассматривает Мазурина. Его куртку на «молниях», круглую, апатичную физиономию, мощные плечи.