Посредник - [21]

Шлюзовая дверь закрылась за ними.

— Вы только снова не глотните холодку, аэрозоль может и закончиться — корректно, но едко сказал охранник.

— Уж постараюсь, — Президент аккуратно поднял свой теплый шарф до самых глаз.

— Тогда пошли, — и охранник резко распахнул тяжелую дверь шлюза.

В кабинете Президента уже ждал министр иностранных дел Петренко.

— Ты опять того, — спросил Петренко рассматривая бледное лицо Президента, — наглотался холодного воздуха, да?

Да, — махнул рукой Жаров, — наглотался. Вечно что-то не так. Как раз перед речью глотнул. До сих пор перед глазами мухи летают. Круги какие-то цветные.

Петренко неодобрительно покачал головой:

— Ведешь себя как ребенок. Совершенно не бережешь себя для страны. Это просто не допустимо. Подумай о своей великой роли в истории России.

В ответ на это Жаров вяло махнул рукой:

— Не агитируй. На сегодня с меня хватит.

Георгий Константинович сделал вид, что живая ирония Петренко ему не понятна.

Президент повесил куртку на вешалку и погрел руки перед горячим обогревателем.

Петренко с усмешкой смотрел на него.

— Что у нас, — Президент занял свое место за столом.

— Скажи мне, — Петренко показал Президенту табличку с президентского стола, — зачем тебе на твоем же столе табличка «Президент России. Георгий Константинович Жаров», а? Свое имя должность боишься забыть?

Президент сплюнул:

— Наверное, секретарь поставил, дай ее сюда.

Министр иностранных дел протянул Жарову табличку.

Георгий Константинович взял ее и бросил в ящик стола.

— Теперь все? — спросил он министра.

— Ага, — Петренко положил ноги на президентский стол.

Жаров снова сделал вид, что этого не заметил. Этот Петренко год назад попал в тяжелую аварию. Возвращаясь с саммита большой четверки в Минске, его буер неправильно перелетел торос. Теперь у Петренко часть черепа из пластика и небольшая эпилепсия. Так что на закинутые, на стол ноги внимание лучше не обращать. Тем более что Министр иностранных дел все-таки очень дельный мужик.

— Чего ты на прием записался — то, — снова поинтересовался у Петренко Жаров.

— А чаю попить, — усмехнулся Петренко.

— Ладно, — Георгий Константинович приказал, — секретаря.

На экране коммутатора появился секретарь.

— Чаю нам, — коротко бросил Президент России и отключился.

— Что еще твоей душеньке угодно, — Георгий Константинович с усилием отодвинулся от стола.

— Теперь можно и о делах поговорить, — министр иностранных дел посмотрел в окно, — дела у нас не очень.

— Хватит тебе-то ныть, — Жаров заерзал в кресле, — у Сергеева нет металла, у Матвеева людей, у меня ума нет, а Сенкевича столько раз разбили, что волос у него на жопе меньше и чего, мы-то не паникуем. Все правительство России в такой ужасной и глубокой пропасти, что можно идти и вешаться, но мы держимся, держимся и будем держаться. Так нам завешал первый Великий Президент, и мы не отойдем от этого плана. Никогда не отойдем.

— Понятно, — Петренко ослабил узел галстука, — все у вас просто. Опять агитация и пропаганда.

— Что просто? — снова взъелся Георгий Константинович, — чего просто? О чем ты мне талдычишь, как мозгоклюй.

— Ваши проблемы системные, — спокойно ответил Петренко, — ну еще раз Сенкевича расколотят, ну поголодаем пару месяцев, ну тебя обсмеют как Буша-младшего и что?

— Что? — не понял Президент России.

— И ничего, — веско заметил Министр иностранных дел, — ничего, ничего. Все это мы уже проходили и всегда с этим справлялись.

— Верно, справлялись, — убежденно поддержал министра Жаров.

— Сколько их было, — Петренко покачал головой с пластиковой вставкой, — и бунтов и голодовок и поражений и другого кала? Так ведь и не перечесть. Справились.

— Справились, — широко улыбнулся Георгий Константинович и глаза его зажглись небывалым оптимизмом.

«Чего он сожрал? Инсулин — М или гидрокартизол?», — подумал Петренко.

— А за все время одной проблемы мы не решили, — Петренко покривлялся в своем кресле.

Президент плотно сжал губы, потом пожевал ими, словно старушка и тягуче произнес:

— Не мути. Чего ты хочешь?

— Что хочу, — Петренко ухмыльнулся, — я собственно пришел поговорить за спонсорские деньги. Европейские.

— Да? Слушаю, — внимательно посмотрел на министра Президент.

— И внимательно слушай, — Петренко извлек из кармана пилочку для ногтей и принялся ей обрабатывать ногти, — не так давно. Третьего дня вернулся я с заседания Еврокомиссии. Там мне сказали, что мы дармоеды и воры, не держащие своих обещаний. Сам Розештайнер заявил мне, что деньги мы не получим, пока не заглушим этот сигнал. Так то.

— Им что делать нечего? — возмутился Жаров, — что им до этого сигнала?

Петренко пожал плечами:

Сигнал ведь как шел, так и идет. Им там не нравиться, что сигнал идет.

— Идет, — согласился Жаров, — идет. Идет этот сигнал уже тридцать или сорок лет. И ничего страшного нет.

— Нет, пока нет, — Петренко почесал пилочкой свой длинный нос, — но сигнал меняет модуляцию и скачет по частотам.

— Чего ты ноешь, — Георгий Константинович замотал головой и негодующе прошипел, — сначала считали, что это сигнал какого-то корабля, потом города. Может одного из призрачных городов. И только потом поняли, что он идет из Антарктиды. Потом поняли это. А еще позже поняли, что он меняет модуляцию и частоту. Так установили, что это сигнал живых людей. Вот сейчас расшифруем и будем все точно знать. Чего панику устраивать? Тем более трудовые деньги у нас отнимать?