Посол мертвых - [7]

Шрифт
Интервал

Старик, похоже, не обращавший никакого внимания на весь этот кошмар, стал подталкивать нас в глубину, но я уже принял решение. Пулей вылетев из комнаты и скатившись кубарем по ступенькам, я рванул в лес и бежал без оглядки, пока не увидел часовню, возле которой уже никого не было. Только там я остановился и, оглянувшись, увидел, что Алекс следует за мной по пятам.

Задыхаясь, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет у меня из груди, я присел на камень. Мы молча смотрели друг на друга. Что мы могли сказать? Нас ведь предупреждали, чтобы мы туда не ходили, и теперь мы поняли - почему.

Святая Мария, Матерь Божия, избави нас от лукавого ныне и присно и во веки веков.

Почувствовав себя на каникулах, Алекс первым делом принялся рисовать комиксы на длинных листах желтой бумаги, которые он потом разрезал на отдельные кадры и скреплял в нужной последовательности, превращая в самодельные кинопленки. Прорезав желобки в противоположных концах коробки для обуви, он продевал сквозь них свою ленту и представлял нам собственную версию телевидения. Некоторые его "фильмы" были об отце: отец в виде одноглазого великана-людоеда; отец с рогами; отец, орудующий ножом. Для меня Алекс предварительно устраивал персональные просмотры. В конце "фильма" я неизменно аплодировал.

- Я люблю своего отца, - объяснил Алекс, когда я попросил его объяснить мне эту загадку.

- А как ты хочешь, чтобы кто умер раньше - твой отец или твоя мать? Это была игра, которой я научился в школе. Ответить на такой вопрос невозможно, но задать его и поставить собеседника в тупик - забавно. Мы сидели на берегу пруда, закинув удочки в воду.

- Они не умрут, - ответил он после долгой паузы.

- Как так?

- Они вознесутся на небо.

- Туда не все возносятся.

- Мой отец говорит, что никакого ада нет. И чистилища тоже.

- Ну, тогда как ты хочешь - чтобы кто первый туда вознесся?

Было ясно, что ответа я не получу.

Подбежал знакомый мальчик и крикнул:

- Айда, там уже играть начинают!

III

Оказалось, что тем летом я последний раз в жизни видел "старого революционера". На следующий год Адриана Крук оказалась в положении, неслыханном для иммигрантских кругов: ее муж, Лев, развелся с ней и стал жить с девятнадцатилетней девушкой, вахтершей с местной фабрики.

По воскресеньям, возвращаясь из церкви, мои родители рассуждали о Хрущеве и Кеннеди. А также - очень часто - об Аде, которая, судя по всему, решила шокировать остальных прихожан своими странными шляпами и юбками с длинными разрезами. Шли шестидесятые годы, но она, похоже, была единственной в нашем кругу, кто уловил дух перемен.

- Надо помнить, что случилось с ее отцом, - говорил мой отец, защищая миссис Крук.

- А что с ним случилось? - встревал я.

- Это не для детских ушей, - обрывала меня мама.

- Ему следует это знать, - не сдавался отец.

- Не сейчас. Пусть подрастет, - отрезала мама, закрывая тему.

На следующий год, в августе, по дороге в Кэтскиллские горы мама постоянно твердила, что мы должны быть очень деликатны по отношению к Крукам. Бросив семью, Лев нанес им глубокую травму. Мальчики, как она слышала, совсем отбились от рук. Ада с ними не справляется.

- Тебе есть с кем играть, кроме них? - спросила мама. - Они неподходящая для тебя компания, - в последующие месяцы этот рефрен повторялся неоднократно со все нарастающей силой.

Прислонившись лбом к оконному стеклу, я согревал его своим теплом. Люди на обочинах в моем воображении превращались в коров на лугу. Как часто я наблюдал за отцом, вот так же твердо державшим руль. Его густые черные брови сходились домиком. Если он уйдет от нас или умрет, кто будет водить машину? Провожать меня к врачу? Таскать по лестнице мешки с мукой? Разве мама справится одна? Почему-то я в этом сомневался. Мне было жалко Алекса, я боялся за себя и поэтому решил стать его другом. В десять лет Алекс был все таким же щуплым, со слабыми руками и ногами, и не нужно было смотреть через волшебный кристалл, чтобы понять, что его в отличие от его атлетического брата ждут большие неприятности, потому что он был отчаянный, его распирало желание действовать. А на вид он - со своей каштановой челкой и пламенным взором - казался очень милым. Когда он сосредоточивался на чем-то, лицо его морщилось, пухлые губы целовали воздух, а глаза щурились над крючковатым, однако благородной формы носом. Он был быстрым, но неуклюжим, словно все время воевал сам с собой, и невозможно было угадать, какие голоса звучали у него в голове и какие команды они ему отдавали.

Во время остановки в Тернпайке я помчался к купе ближайших сосен, на стволах которых кора шелушилась, как обгоревшая на солнце кожа. Деревья многое повидали на своем веку. За соснами на поляне виднелась коробка наполовину выгоревшего дома. Пустая оконная рама болталась на одной петле. Заглянув внутрь, я увидел пианино с несколькими сохранившимися клавишами, оторванной крышкой и вывороченными внутренностями и еще железный остов кровати, на которой некогда резвились двое. На обратном пути я нашел нечто, что принял за фаланги человеческого пальца, но отец, чья осведомленность в любой сфере - от акций до роз - поражала всех, сказал, что это всего лишь беличий позвоночник.


Рекомендуем почитать
Чёрный аист

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.