Пособие по выживанию - [29]

В руках декана боевого факультета треснуло и сломалось писчее перо.

– Нестиранные, – решила я и, поставив метлу рядом, начала методично отряхивать юбку, и корсет, и чулки, и даже туфли.

И вот когда я с туфлями закончила и выпрямилась, оказалось, что кто-то злой и волосатый в бешенстве стоит рядом. Стоит и смотрит.

А потом как прорычит:

– Знаете, Григорьева, моему терпению пришел конец.

– Кстати, вопрос, – я отряхнула и лиф платья заодно. – Чего я, собственно, в вашем кабинете посреди ночи делаю?

– Отсыпаетесь! – прошипел декан чертового факультета.

– А меня что, из моей комнаты выселили? – искренне удивилась я.

Резкий вдох, шумный выдох и рык:

– Значит так, Станислава, пока не подпишете мне документ, вы отсюда не выйдете!

Мы с метлой переглянулись. Не то чтобы метла на меня смотрела, но я вот точно на нее глянула, а после на Владлена Азаэровича, ему и сказала:

– Поспорим?

От моей наглости обалдели и черт, и метла, и даже я сама. Первым пришел в себя самый временем проверенный, то есть Владлен Азаэрович.

– Послушайте, Григорьева, – начал он, надвигаясь на одну перепуганную ведьмочку и не обращая внимания на трусливо спрятавшуюся в шкаф метлу, – шутки в сторону – вы перешли границу.

Сглотнула, сбледнула, спужалась даже. Потом вспомнились слова дядь Никодима про то, что черти мне ничего не сделают, потому что в УВМ это запрещено, и я шагнула навстречу декану чертового факультета и, зажмурившись, чтобы не так страшно было, выдала:

– А драки в университете ни-ни!

В ответ тишина.

Медленно приоткрыла один глаз и… второй распахнулся сам! Потому что Владлен Азаэрович, пристально глядя на меня, расстегивал пуговицы камзола. Молча, решительно, зло!

– Ой, – я отступила, – а что это вы сейчас делаете?

Черт сорвал с себя камзол, не глядя отшвырнул его куда-то в сторону, расстегнул рукава на рубашке, закатал их.

– Владлен Азаэрович! – воскликнула я, глядя на эти молчаливые приготовления.

– Да, моя сладкая, – злым шепотом отозвался он. – И можно Влад, исключительно для тебя и только на эту ночь.

И тут что-то грохнулось. Я думала, моя челюсть, но нет – только моя метла.

– Ты мне утром все подпишешь, – начиная расстегивать рубашку, прошипел взбешенный черт. – Разрешение на заселение, ТБ, даже договор о продаже души! И поверь – все исключительно по собственному желанию!

– Вы… вы… вы…

– Я, – он сделал шаг, – я, – одна рука обвила мою талию, рывком прижимая к сильному телу, – я, – уже практически прошептал, скользя пальцами по моему лицу и пристально глядя мне в глаза.

Вспышка.

Низ живота как-то разом стал теплым, тягуче-теплым, тело ослабело, и появилось сильное-сильное желание чего-то такого важного. Желание прижаться к мускулистому телу крепче и раствориться в нем, в его силе, во взгляде невероятно красивых темно-зеленых глаз, которые становились все ближе, ближе и ближе, окутывая, обжигая, заставляя потянуться к ним навстречу, затягивая в омут.

И тут в спину кто-то ткнул. Больно так. Метла, сто процентов, у кого еще столько прутиков есть, но меня сейчас не метла волновала. Я, потрясенно глядя в зеленые омуты, шепотом спросила:

– Владлен Азаэрович, а вы.

– Влад, – выдохнул мне в губы, кажись, никакой не боевой черт, а вовсе даже инкуб!

– Влад, – прошептала, словно пробуя на вкус его имя.

– Вкус-с-сно? – сводящий с ума голос звучал вкрадчиво и низко, теплая ладонь скользила по шее вниз, до груди, чтобы, осторожно накрыв, стать словно продолжением платья…

У меня окончательно закружилась голова, и, уже ничего не соображая, я прошептала:

– Да.

– Повтори еще раз, – его губы касаются моих, рука с талии движется вниз, сжимая и притискивая сильнее к мужскому телу.

– Влад, – вскрикнула я.

– Да, вот так, – взгляд зачаровывал, лишая воли. – И еще раз.

– Влад, – чувствую, как слабеют ноги, и теперь меня удерживает на месте только его рука.

Улыбка Владлена Азаэровича сводит с ума окончательно. Я, кажется, даже забыла свое имя, совершенно теряясь в происходящем, и тут.

– Скажи мне «да», – приказ хриплым шепотом.

– Да. – у меня нет сил на отказ.

– Сладкая моя, – нежный поцелуй и затем еще более тихое: – Ты подпишешь документ на заселение?

– Да. – отвечаю, вообще не задумываясь о том, что говорю.

Но только сказала, метла еще раз как ткнет! Больно, кстати, но и мозгопрочищающе тоже.

– Повтори еще раз, – обволакивающий шепот.

И вот интонация такая… как у Тиаранга! И дыхание такое же, и взгляд пронизывающий, и. И тут я вспомнила, кто был тем мужиком с лысым животом из моего сна! И нашу беседу с ним вспомнила! И малину! И все остальное!

– Повтори еще раз, – жестче, но так же соблазнительно прошептал декан чертового факультета.

И я повторила:

– Да, – а потом коварно добавила: – Вот как только уберут у себя весь тот свинарник, так сразу и будет вам мое «да»!

* * *

Через пять минут мы с метлой стояли перед сонным ректором Университета вредной магии, который на экстренный вызов явился в белой до пят ночной рубашке, белом же халате и ночном колпаке угадайте, какого цвета. А вот Мара Ядовитовна порадовала – на кикиморе был стильный серо-стальной пеньюар, выгодно подчеркивающий линию декольте, не менее стильные шлепанцы на тонком предельно высоком каблучке и халатик, развязанный так, чтобы никоим образом не закрывать обзор на декольте и в то же время подчеркнуть тонкую талию секретаря. И волосы у Ядовитовны тоже глаз радовали, спускаясь тяжелой иссиня-черной волной до пояса.