Посмотреть в послезавтра - [27]

Зачем я живу, и вообще понять, для чего рождается человек. Но пока у меня больше вопросов, чем ответов. Буду ждать и надеяться, что Творец смилостивится и откроет мне тайну этого суетного бытия».

* * *

Полнейший бред, не может ребенок так рассуждать в 10 лет. Хотя, по большому счету, в этом возрасте их никто не спрашивает, в основном воспитывают по своим жизненым принципам и личному опыту. Да, все это глупости и детские фантазии. Хотя фантазии привели ее ко мне и описанное ею нынешнее состояние дает мне повод задуматься. Каким образом она предвидела такой исход?

Все, довольно на сегодня литературы. Отнес дневник в спальню и положил на прикроватную тумбу.

Раздался звонок в дверь. Так обычно звонили Валентина или Семеновна. Наверное, Семеновна все как обычно перепутала – подумал я. Открыл дверь – на пороге стояла женщина. Выглядела она неважно: впалые щеки подчеркивали широкие скулы, землистый цвет лица и, главное, глаза – они отражали пустоту. Я сразу понял: она неизлечимо больна.

– Я Мария Петровна.

– Здравствуйте. Проходите.

Она последовала за мной на кухню. Я на всякий случай включил радиоприемник.

– Присаживайтесь, чаю хотите?

– Нет, спасибо, я Вас долго не задержу. Радио – это хорошо, я понимаю. Долго не решалась зайти, извините за сломанный замок, – она заметно волновалась. – Я принесла записи. Когда Вы их прочтете, Вам многое станет понятным. Надеюсь, это хоть как-то поможет моей дочери. Она положила на стол тетрадь.

– Прощайте! – громко сказала, развернулась и быстрым шагом вышла из квартиры.

Что за призрак меня посетил? Не день, а сплошной балаган. Выключил громоотвод, снял трубку и попросил Володю подняться. «Пора ужинать», – объявил ученику. Через пять минут Володя стоял передо мной с широко растянутой улыбкой.

– Есть повод для веселья?

– Мне кажется, есть.

– Это хорошо, мойте руки и давайте поужинаем, а потом обсудим.

– Хорошо!

Володя не заставил себя долго ждать.

– Ужин будет идентичен вчерашнему. Завтра придет моя помощница по хозяйству и поправит наше питание в лучшую сторону. Она будет к десяти, так что не подавайте видимых знаков своего присутствия.

– Понял.

ВЯ достал коньяк. Разлили по рюмкам и пригубили.

– Так, теперь можем вернуться к нашей теме. Выкладывайте, Володя, что нового принесли с улыбкой?

Я поднял рюмку и выпил залпом, ВЯ повторил за мной.

– Вы знаете, профессор, а я ведь почти знаком с этой формулой, – начал свой рассказ с внутренней гордостью.

ТЕТУШКИН МИКРОСКОП

– Ну вот, лет мне было примерно 10–12. Мои родители решили – впрочем, как и всегда, – отправить меня на летние каникулы в деревню к моей тетушке. Вера Николаевна, и поныне здравствующая, человек весьма своеобразный. Муж ее, Петр Михайлович, был человеком военным, рано вышел на пенсию, и по этому случаю они купили домик в деревне под Тулой и каждое лето любили проводить на лоне природы. Детей у них не было, и поэтому я для тетушки был всем, Вы меня понимаете?

ВЯ кивнул. «Коньяк сегодня крепче», – подумал я, чувствуя, что пьянею.

– Что значит в этом возрасте жить все лето в глуши, да еще с таким опекуном? Над моей кроватью крупными буквами, аккуратно выведенными тушью Петром Михайловичем, висел плакат с ЦУ:

1. Просыпаться в 8:00.

2. Обливаться холодной водой.

3. Отжиматься на штанге 10 раз.

4. Пить парное молоко.

5. Отбой не позже 10.

Также со мной была проведена отдельная лекция моей тетушкой о правилах поведения в деревне: «С деревенскими не водиться!!! Курить и пить бражку научат, они здесь ранние».

Мама сказала «глаз да глаз за тобой», поэтому этот «глаз» висел у меня на спине с утра до вечера. Список книг, которые я в обязательном порядке должен прочесть за лето, и т. д. Своеобразие моей тетушки, вернее, странность, заключалась в следующем. Она решила для себя, что она народный целительзнахарь. Собирала траву, высушивала, а я у нее был как подопытный кролик. Каждый день она проверяла мое горло, заглядывала в уши, с лупой изучала глазную роговицу. Смазывала на ночь волосы каким-то маслом, дабы предотвратить раннее облысение, хотя ее благоверный, Петр Михайлович, не имел ни одного волоска на голове. И не дай Бог мне чихнуть: тут же заваривалась трава, и я должен был целый день пить эту отраву. Сопротивляться ее причудам я не мог, легче было принять это мучение, чем целый день выслушивать ее личные достижения в достигнутых в лечении результатах, с перечислением фамилий и адресов, включая родственников-счастливцев. Память у нее действительно была хорошая. Дядя как мог меня защищал. «Вера! Ты что, из него слюнтяя хочешь сделать? Цацкаешься с ним целыми днями, а он мужчина – будущий защитник Родины!». «Петя, много ты назащищал? Посмотри на свою голову. Он у нас ученым будет, все ж больше пользы принесет, чем твоя армия! Ты лучше микроскоп принеси с чердака». Один взгляд тетушки превращал Петра Михайловича – высокого, крепкого мужчину – в кролика, смотрящего в глаза удаву. «Да, Верочка, ты права, посещают тебя иногда светлые мысли». Откуда у них появился микроскоп? Но меня даже это не удивило, надо знать мою тетушку, для нее слова «нет» не существовало. Кроме всего прочего, она была обладательницей большого количества литературы о растениях…