Последняя женщина в его жизни - [46]

Сосредоточимся на третьем поступке, с которым связан ваш вопрос, Анс: почему убийца, уходя с места преступления, забрал с собой костюм Джонни. Потому что в костюме содержалось что-то, что он хотел заполучить? Нет, потому что в таком случае он просто забрал бы эту вещь из костюма. Или кража костюма должна была символизировать «мужчину»: навести подозрение на единственного другого мужчину, находившегося в доме той ночью, — на Эла Марша? Все остальные были женщинами — Одри, Марша, Элис, мисс Смит.

— Тогда почему убийца оставил три предмета женского туалета? — возразил инспектор. — Ведь они указывали на женщину.

— Ты прав, папа. И еще одно опровергает эту теорию — мы ведь даже не догадывались об исчезновении мужского костюма. Если таково было намерение убийцы, он должен был привлечь наше внимание к этому факту. Но он этого не сделал. Может кто-то из вас придумать еще одну причину?

— Кажется, для такого может существовать дюжина причин, — после паузы ответил Ньюби. — Но я не в состоянии придумать ни одну.

— И я тоже, Эллери, — признался инспектор.

— Это потому, что причина очевидна.

— Очевидна?

— Что именно унес с собой убийца? — спросил Эллери.

— Коричневый костюм Бенедикта.

— Мужской костюм. Для чего предназначены мужские костюмы?

— Что значит — для чего? Для носки. Но…

— Для носки, — прервал Эллери. — В качестве одежды. Тривиальная повседневная причина. Но зачем убийце понадобилось одеваться, покидая комнату Джонни? Ведь он наверняка пришел сюда в какой-то одежде. Может быть, он испачкал ее кровью? Но голова Джонни кровоточила удивительно слабо — мы сразу отметили это, папа. И даже если кровь попала на первоначальную одежду убийцы, это едва ли вызвало необходимость переодеваться полностью — в другие пиджак и брюки — среди ночи в темном доме. Нет, в одежде, которая была на убийце, когда он пришел в комнату Джонни, должно было иметься что-то еще, заставившее его сбросить ее и переодеться в костюм Джонни. Теперь вы понимаете?

Вид у шефа Ньюби был беспомощный.

— Нет, черт возьми! — рявкнул инспектор.

— Но ведь это очевидно! — воскликнул Эллери. — Какую одежду мог носить убийца, войдя в комнату Джонни, в которой он не мог уйти после преступления? Все еще не понимаете? Тогда какую одежду, явно не принадлежащую Джонни, мы нашли брошенной на полу?

— Эти женские вещи!.. — Инспектор разинул рот.

— Правильно. Если убийца явился в спальню Джонни в вечернем платье Одри, парике Марши, перчатках Элис и по какой-то причине решил оставить их там, тогда ему должна была понадобиться другая одежда.

— Одна из этих трех женщин, — воскликнул шеф Ньюби, — надев платье, парик и перчатки, пришла в комнату Бенедикта, разделась, оставила вещи в качестве улик, чтобы распространить подозрение на невиновных, напялила костюм Бенедикта и вернулась к себе!.. — Его лицо омрачилось. — Это не имеет смысла. Она бы просто пришла в платье, кимоно или еще в чем-нибудь, неся все три «улики» в руке.

— Ты хочешь сказать, Эллери, что это не была одна из бывших жен? — медленно спросил инспектор.

— Ты сам ответил на свой вопрос, папа. Ни Одри, ни Марша, ни Элис не стали бы планировать убийство Джонни при таких обстоятельствах, чтобы остаться без одежды перед уходом.

— Но, Эллери, ведь других женщин тут не было! — возразил Ньюби.

— Одну минуту, шеф, — встрепенулся инспектор. — В доме была и четвертая женщина — секретарша Марша, мисс Смит. — Но, посмотрев на Эллери, он добавил: — Это не она, сынок?

Эллери покачал головой.

— Ты забываешь, папа, что убийца отправился в комнату Джонни в украденной женской одежде. Следовательно, он сначала украл ее. Но когда это произошло? Одри сообщила нам, что ее платье исчезло в ту субботу в полдень. Марша — что ее парик пропал менее чем через час. А когда я разговаривал с Элис, и она не могла найти свои перчатки, была только середина второй половины дня. Фактически во время этого разговора Элис сказала мне, что остальные собираются ехать в аэропорт встречать самолет мисс Смит, который должен приземлиться в пять тридцать. Значит, мисс Смит никак не могла украсть платье, парик и перчатки и ночью явиться в них в спальню Джонни.

— Но других женщин в доме не было, — запротестовал инспектор.

— Вот именно.

Паузы обладают оттенками, как цвета. Эта пауза была угольно-черной.

— Но, Эллери, — допытывался инспектор, — кроме этих четырех женщин в доме находился только один человек.

— Вот именно.

— Эл Марш…

— Вот именно.

Следующая пауза была не такой темной, напоминая грозовое небо, освещенное молнией.

— Ты имеешь в виду, — с трудом вымолвил инспектор Квин, — что Эл Марш пробрался той ночью в спальню Бенедикта, нарядившись в женское вечернее платье, женский парик и женские перчатки?

— К этому приводит нас логика.

— Но это означает… — начал Ньюби.

— Что мы расследовали дело, — закончил за него Эллери, — о подлинной сущности которого не подозревали до сих пор. В ту ночь Эл Марш отправился в спальню Джонни в женской одежде, но происшедшее в комнате вынудило его оставить ее там. Он надел костюм Джонни, чтобы благополучно вернуться к себе. Когда мы найдем коричневый костюм Джонни, убийца будет в наших руках.