Последняя жатва - [87]

– Но теперь ты опять начал играть… и вступил в совет. Интересно. – Он плотно сжимает губы и качает головой. – Я приму это к сведению.

* * *

Проходя мимо гостиной, я снова выключаю в ней свет. Я не могу даже смотреть на нее. Это слишком больно.

Я принимаю душ. Вода обжигающе горячая, а не теплая, как раньше. Я стараюсь не думать, почему, но все равно думаю – мама перестала мыться уже какое-то время назад, а Джесс пропала. И, несмотря на поток горячей воды, меня пробирает дрожь.

Стерев с зеркала конденсат, я запускаю пальцы обеих рук в волосы, зачесывая их назад. Странно, что шериф вдруг спросил меня про мои волосы… и начал толковать о метке… и поинтересовался, не прячу ли я ее у всех на виду.

И тут меня осеняет.

Мои волосы.

Те католические священники не нашли метку на моем теле, но что, если она находится на волосистой части моей головы… как у мисс Грейнджер?

Глава 48

Я хватаюсь за края раковины, чтобы не упасть, и делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем начать шарить в шкафчике в поисках машинки для стрижки. Я нахожу ее в самой глубине, между пустой коробкой из-под тампонов «Тампакс» и упаковкой пены для ванн. Трясущимися руками я включаю ее. Лезвия машинки заржавели, батарейки я давно не менял, но она все еще исправна. Мои глаза щиплет от застилающей их пелены слез, пока я вожу машинкой по голове, прядь за прядью состригая свои густые русые волосы.

– Пожалуйста, пусть у меня не будет этой метки. Пожалуйста, пусть это окажется неправдой.

Глухое гудение машинки, мелкие прядки, повисшие в воздухе, словно подхваченные ветерком клочья паутины, кровоточащие порезы на коже моей головы, волосы, забивающие водопровод, жуткий всасывающий звук в сточной трубе… все это напоминает мне тот вечер, когда я обнаружил отца в хлеву для стельных коров – сток в центре его пола был забит коровьими потрохами и кишками.

С каждым движением машинки перед моим внутренним взором проносятся ужасные картины. Черный бык, из горла которого хлещет кровь. Сплошь покрытые рубцами губы Ли, обнажающие в ухмылке неровные кривые зубы. Джесс, лежащая на той койке в камере, глядя на меня безжизненными глазами. Джимми, стоящий у алтаря, преподнося свой дар Богу. Бен, растянутый на футбольных воротах в позе распятого Христа. Монахини, вырезавшие свои собственные языки. Умничка, сосущая мертвого теленка. Эли, выползающая из брюха убитой коровы. «Я взываю к крови» – снова и снова отдается в моем мозгу.

– Хватит! – истошно кричу я. И зажмуриваю глаза, пытаясь избавиться от всех этих воспоминаний, но они не желают уходить, а просто погружаются вглубь и скребутся, скребутся, стараясь вновь выбраться на поверхность.

Я заставляю себя посмотреть на свое отражение в зеркале и осматриваю каждый дюйм кожи головы. Обнаружив на ней только знакомые мне выпуклости и плоскости, я с облегчением выдыхаю воздух, скопившийся в моих легких.

– Слава Богу, – это единственное, что я ухитряюсь выговорить. – Слава Богу.

* * *

Взяв себя в руки и прибравшись в ванной, я оборачиваю талию полотенцем, иду в комнату Джесс и бессильно опускаюсь на край ее кровати. Она не могла уйти из дома давно, ведь она забирала тарелки с едой, которые я подсовывал под ее дверь, и я видел, как в щели под дверью движется тень. Слышал ее шаги. Я в этом уверен. Но в последнее время у меня бывали самые разные глюки. Я смотрю на окно. Возможно, она вылезает отсюда и влезает обратно по водосточной трубе, покидая дом и возвращаясь когда ей вздумается. Но у меня в голове не укладывается, как Джесс могла оставлять Умничку в обществе мамы, зная, в каком состоянии та. У меня руки чешутся свернуть ей шею.

Я встаю и снова открываю окно, надеясь, что каким-то чудом завтра, когда взойдет солнце, обнаружу Джесс в ее кровати или – что было бы еще лучше – в моем пикапе, где она будет ждать меня, положив ноги в своих ужасных армейских ботинках на приборную панель.

Я обыскиваю ее комнату, надеясь найти какие-то зацепки, которые что-то мне объяснят, но она куда-то убрала все фотографии, все личные вещи. Как же мы с ней не похожи, думаю я. Наши модели поведения полностью противоположны: я всеми силами цепляюсь за прошлое, а она старается стереть его. Я даже представить себе не могу, как тяжело ей пришлось… как она себя чувствовала… живя в этом доме… в атмосфере, пропитанной смертью и тоской. Права была она, а не я, ведь я просто игнорировал ее, не принимал всерьез, как будто ее мнение не имело для меня никакой ценности. Как будто она сама не имела никакой ценности. Я думаю о том, как она проводит время в трейлере вместе с Ли Уиггинсом, и у меня закипает кровь. Думаю о том, как он прикасается к ее телу, и мне хочется убивать.

– Я все исправлю, Джесс.

Я ложусь на кровать и начинаю смотреть на россыпь светящихся в темноте звезд, которые я наклеил на потолок комнаты в качестве подарка на ее девятый день рождения. Ей очень нравилось загадывать желание всякий раз, когда она видела падающую звезду.

Звездочка ты ясная, звездочка ты ясная,

Первая сегодня звездочка прекрасная,

Я одно желание нынче загадаю,

Пусть скорее сбудется то, чего желаю.

Я закрываю глаза.