Последняя война - [39]

Славка и Витя выпили одну порцию на двоих. И в самом деле стало потеплее. Но об этом думать уже было некогда. Перестрелка приближалась, можно было хорошо отличить ближние выстрелы наших от дальних выстрелов немцев. В белесой глубине, в мелькании темных стволов возникли одна, за ней другая фигурки наших дозорных. Перебегая от ствола к стволу, отстреливаясь из-за деревьев, дозорные теперь уже не вели бой, а быстро отходили к траншее. Последние сто или двести метров уже без выстрелов бежали к лагерю. По одному попрыгали в траншею, тяжело дыша, вытирая руками пот с разгоряченных лиц. И наступила тишина. Сергей Васильевич спросил о чем-то одного из дозорных, потом стал пробираться по траншее за спинами приготовившихся к бою партизан, чтобы еще раз своими глазами осмотреть расположение взводов, огневых точек - ручных пулеметов и одного станкового. На ходу наклонился к Славке и Вите: "Ну, как, ребята, не трусите?" - "Что вы, товарищ комиссар!" - "Ну, ну, это я пошутил". Витя не мог трусить, он был бесстрашный человек. Славка же, привалившись к брустверному бревну, положив на него винтовку, ждал рядом с Витей появления фашистов. Когда замолкла перестрелка, но пулеметные очереди и бахающие винтовочные выстрелы еще стояли в ушах, тут все его недавние бедствия как бы провалились куда-то, и последний день боя, того еще, фронтового, вдруг сблизился с этим боем, который вот-вот с минуты на минуту должен вспыхнуть, расколоть тишину. Надвигающийся в неожиданно наступившей тишине бой как бы сливался с тем, стал продолжением того, последнего фронтового боя, который и был-то, в сущности, всего лишь два неполных месяца тому назад. Славкина беда, его несчастье, его позор окончились.

Снова начиналась жизнь.

- Видишь, Слав? - шепотом спросил Витя.

Славка, не отвечая, сосредоточенно вглядывался в белесую глубину, в запутанные промежутки между темными стволами деревьев и, когда наконец заметил передвигающиеся белые тени - они были в маскхалатах, - шепотом ответил:

- Вижу.

По цепочке от одного к другому пришли переданное комиссаром слова: "Без команды не стрелять".

Белые фигурки стали заметней, видней, уже видна была их вороватая, сторожкая вкрадчивость. Неожиданно как-то этих фигурок стало много, очень много. Неровно, с остановками, они передвигались широко развернутой цепью.

Хотя воевать в гражданскую войну не пришлось Сергею Васильевичу, все же он служил какое-то время в красной кавалерии и кое-что знал о всевозможных хитростях сражений, об ударах с тыла, с флангов, о своевременном вводе резервов и так далее. И теперь, когда он отдал распоряжение оставить в резерве взвод Арефия Зайцева, чтобы в нужную минуту, если это окажется удобным или необходимым, послать его в обход карателей и ударить неожиданно во фланг, когда Сергей Васильевич отдавал это распоряжение, он ловил себя на том, что делает это как бы не всерьез, вроде играл в военную игру. Резерв, фланги - все это было не по его части. После службы в красной кавалерии он окончил институт красной профессуры, послан был на партийную работу и как-то не думал об этих флангах, резервах и так далее. Но вот когда показались белые фигурки врага и он передал по цепи "Без команды не стрелять", тут он обрадовался, что оставил взвод Арефия Зайцева в резерве, и уже не было ощущения военной игры, а, напротив, было ощущение, что он вроде бы всегда, всю свою жизнь только и делал, что командовал в настоящих боях и сражениях.

- Петро, - сказал он Петру Петровичу, лежавшему на лапнике рядом, давай к Арефию, прикажи ему выступать.

- Я пойду с ним, - пробасил Петр Петрович и, пригнувшись, двинулся по траншее в землянку, где находился резервный взвод.

Теперь уже можно было бить по карателям прицельно, на выбор. И Сергей Васильевич дал команду открыть огонь.

Как было условлено, первыми открыли огонь пулеметы. Для карателей пулеметная стрельба оказалась неожиданной. Один за другим они стали заваливаться в снег. Немец-офицер не упал вместе со всеми, а встал за деревом и оттуда отдавал команды, вглядывался в смертную глубину леса, засекая огневые точки.

Каратели быстро оправились от первого испуга и вновь открыли стрельбу. Через несколько минут на лагерь полетели мины. Не все они достигали цели, многие натыкались на деревья и рвались где-то вверху, другие поднимали снежные фонтаны то перед траншеей, то позади. Но вот в одном месте угодило в цель, был убит пулеметчик, выведен из строя ручной пулемет. Рядом с пулеметчиком кто-то был ранен. Там уже работали Вера и ее подруга Настя Бородина.

Славка выбирал себе мишени, когда немцы шли в рост между деревьев. Когда же те залегли, он стрелял редко, сначала выискивал и примечал их по шевеленью, по едва заметной вспышке выстрела и только потом уже бил. Если бы не миномет, то перестрелка, почти бесполезная, могла продолжаться сколько угодно. Победил бы тот, кто дольше мог вылежать на снегу. Но миномет приводил партизан в уныние, а Сергея Васильевича в бешенство. Внешне комиссар был сдержан, но про себя какими только ругательствами не обкладывал этот миномет после каждого взрыва. Сначала он и не знал, Что за снаряды падают на них, но когда лейтенант Головко, который был на фронте командиром минометного взвода, просветил Сергея Васильевича, тот смачно выругался и подумал: обязательно надо завести себе эту сволочную игрушку.