Последняя рыбалка - [3]

Рыбачить было уже поздно. Мы разбили палатки на берегу озера, милях в десяти от городка. Начало августа. Туристский сезон ещё продолжался, но в округе никого, кроме нас, не было, хотя на озере виднелись лодки и плавучие домики.

Мы принялись собирать ужин. По традиции, в первый вечер мы жарили отбивные по-нью-йоркски толщиной чуть ли не в десять сантиметров. Я привез жаровню, Марвин распилил сухое бревно. Потом мы вдвоем раздули огонь, и Джим принялся священнодействовать. Мясо у нас жарил только он.

Покончив с едой, мы сложили стол, растянулись в шезлонгах вокруг костра и принялись тянуть пиво. Отдыхать — так отдыхать. Спокойно лежа у костра, мы вели неспешную беседу ни о чем. В конце концов выяснилось, что мы поглотили огромное количество пива. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что в семидесятом году мы взяли за правило не пить на озере ничего крепкого и не принимать никаких наркотиков. Привозить с собой оружие тоже не разрешалось. Потому что в семидесятом Марвин нализался до зеленых чертей и принялся размахивать здоровенным револьвером, требуя, чтобы мы тотчас отправились в погоню за замеченным им медведем и пристрелили его. Медведи в здешних местах — не редкость. Тогда мы с Джимом насилу разоружили Марвина и уложили его спать, а наутро провели совет и постановили не пить и не палить из огнестрельного оружия. Никто из нас ни разу не вспомнил о досадном происшествии с Марвином, и с тех пор мы свято чтили правила поведения.

Мы болтали о футболе, о женщинах, словом, обо всем, о чем любят посудачить мужчины, и вскоре я решил осторожно выяснить, почему Марвин и Джим приехали на озеро вместе. Это обстоятельство не давало мне покоя. Заведенный порядок был нарушен, и я хотел знать причину.

— Якима, вроде, тебе не по пути, — сказал я Джиму. — Изрядный крюк. Ты мог бы позвонить мне: от Портленда до Сиэтла прямая дорога по Пятому шоссе.

Наступило неловкое молчание. Наконец Марвин сказал:

— Прошлой осенью от меня ушла жена. Я был в ужасном состоянии. За неделю до Дня благодарения Джим случайно оказался в Якиме и позвонил мне…

— Я ездил туда по делам, — поспешно ввернул Джим.

— Остаться одному в праздничный день — что может быть поганее, — продолжал Марвин. — Мы с Джимом пошли промочить горло, и я поплакался ему в жилетку, вот он и пригласил меня к себе на День благодарения.

— Я думаю, нам следует время от времени встречаться, — вставил Джим. — Не только в августе.

— Я очень признателен Джиму, — сказал Марвин. — И решил подбросить его до озера. Это — пустяк в сравнении с тем, что он для…

— Понимаю, — оборвал я его. — Я вас не упрекаю, просто мне стало любопытно.

Джим поднялся и подбросил в костер пару поленьев.

— Нам нелегко влачить наш крест порознь, — сказал он. — Здесь мы избегаем разговоров на больную тему, а остальную часть года вообще сторонимся друг друга. Это не совсем правильно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Да успокойся ты! Не дергайся. Если бы один из нас хотел расколоться, это произошло бы давным-давно. Встречи на озере — прекрасная традиция, я всегда с нетерпением жду начала августа и считаю, что мы — близкие друзья. Дружба и взаимное доверие — вот что важно. И если мы действительно друзья, давайте забудем наши взаимные страхи.

Джим сел, завершив свою речь.

— Я согласен, — поддержал его Марвин. — Нет смысла жить как на иголках. Что сделано, то сделано. И быльем поросло.

Джим и Марвин подняли банки с пивом и посмотрели на меня. Мы чокнулись.

— Аминь, — сказал я, надеясь, что мой голос звучит достаточно убедительно.

Я понимал, что они врут. Марвина Джим ненавидел ещё более люто, чем меня. Впрочем, он давно смотрел на нас обоих свысока — с тех пор, как стал важной шишкой. Тем не менее, я присоединился к игре.

Мы возобновили болтовню о футболе и девушках. Мало-помалу мы даже расшумелись и прогорланили несколько песенок. Я выпил больше обычного, в голове у меня затуманилось. А, черт с ней, с головой. Уж больно мне не хотелось думать о чем-то серьезном.

Рыбачим мы так: один сидит у руля и медленно направляет лодку вдоль берега, двое других располагаются на палубе, ближе к корме, и забрасывают блесны. Удочки вставлены в пластмассовые трубки, которые, в свою очередь, прикреплены липкой лентой к поручням на планшире. Наладив снасть, мы откупориваем пиво и ждем поклевки.

Наутро мы кинули жребий, и мне выпало первым сидеть за штурвалом. Прошел час — ни единой поклевки. Потом меня сменил Марвин. Я забросил снасть, откупорил банку пива и принялся размышлять, как же мне заставить Джима рассказать, что произошло. К моему удивлению, он первым начал разговор, сказав:

— Марвин собирается пойти к властям и во всем признаться.

— Ты уверен?

— На сто процентов. В Якиме мы выпили, и мне повезло, он выдал себя. Поэтому я и пригласил его в гости на День благодарения. А потом придумывал разные поводы, чтобы навестить Марвина, ездил к нему и всякий раз отговаривал стучать в полицию.

— Что за муха его укусила? Ничего не понимаю.

— Марвин на грани срыва… Вот-вот сломается. От него не только жена ушла, но и зарплата. Он потерял работу. Его поездку сюда оплатил я. Марвин мне прямо сказал, что собирается бить тревогу.