Последняя командировка - [94]

«Вот так история!» — подумал Сережа.

Он спросил:

— Иван Иванович, вы иногда играете?

— Нет уж, — ответил Иван Иванович, вздохнув, — мне это теперь не интересно.

— А это что? — Сережа с обличительным видом указал на палки, наряженные в пиджак.

— Это чучело. Познакомься! — Иван Иванович помахал в воздухе шляпой чучела и опять надел ее на кончик палки. В это время поднялся ветер, и чучело приветственно взмахнуло руками.

— Мне нравится оно… чучело… — Сережа замялся, потому что «чучело» все-таки ругательное слово, и ему не хотелось называть так существо в одежде человека. Иван Иванович выбил трубку об огородный плетень и сказал:

— Ну, вы тут с ним оставайтесь и караульте мой огород. Машите руками и пугайте птиц, а я пойду. Работать надо. Верно, уже часов десять. — И он пошел прочь — большой и некрасивый, как все взрослые.

— Зачем вы его здесь поставили? — крикнул вслед ему Сережа.

— Птиц гонять, — ответил Иван Иванович, не оборачиваясь.

Сережа остался сидеть на камне. При каждом порыве ветра чучело взмахивало руками, и птицы испуганно разлетались.

«Как бы оно само с ними не улетело», — подумал Сережа. Но разве это было возможно? Ведь единственная палочная нога чучела была глубоко врыта в землю.

Вдали Славец мастерил самострел.

Лето началось недавно. Трава была бледно-зеленая и мягкая. Где-то в лесу заплакала кукушка. Должно быть, опять потеряла свое гнездо. Две маленькие птички с белыми грудками и острыми длинными хвостами прыгали около Сережиной ноги, и он боялся пошевелиться, чтобы не испугать их.

Славец сделал самострел и нацелился в чучело, но промазал.

Сереже повезло: он жил и зиму и лето за городом. Он мог целые дни слушать кукушку, а зимой кататься на санках. Пять лет он жил на свете и все время за городом. А маме-то его не повезло. Она должна была ежедневно ездить в Москву на работу и привозить оттуда тяжелые сумки с продуктами. На кукушку она не обращала внимания, потому что ей было не до того.

Сосед Иван Иванович тоже ездил в Москву на работу. Славка никуда не ездил. Он был школьник и зимой ходил в школу через пруд, а летом не ходил, вероятно потому, что летом пруд оттаивал, и в школу никак нельзя было пробраться. Разве только на лодке, а лодка есть не у всякого, вернее, ее нет ни у кого.

Летом у Славца было много времени, и он придумывал всякую всячину во вред людям.

Сережа долго глядел на чучело, которое то стояло неподвижно на своей единственной ноге, то начинало суетливо махать руками, и с него иногда слетала шляпа, которую Сережа осторожно надевал на его палочную голову. Глядя на чучело, Сережа вдруг почувствовал, что ему жалко это странное существо, у которого даже нет лица.

Прошел день, самый обыкновенный. В определенное время обедали. Была неприятность со Славкой, который сунул Сереже за шиворот большого коричневого муравья. «Мураво», как он его называл. Потом помирились. Вместе ловили в луже лягушек.

Потом, хотя Сережа ничего плохого не сделал, Славец плюнул ему на макушку. Сережа показал бабушке заплеванную макушку. Бабушка ахала и бранилась.

Так прошел день, самый обыкновенный. В обычный час стемнело. Долго куковала кукушка, жалуясь на бессонницу. Может быть, ей и спать-то было негде, потому что она опять потеряла свое гнездо. Приехала мама, но ничего не привезла. Когда совсем стемнело, Сережа вышел на крыльцо. Небо было черное, только там, где полоска леса отделяла его от земли, светилась яркая, светло-желтая полоса. Там, озаренное последними лучами дня, стояло чучело и чуть-чуть шевелилось от ветра. «Бедняга, — подумал Сережа. — Всю ночь стоять и махать руками. Я-то лягу, а ему каково?» На шляпе чучела сидела ворона. Оно взмахнуло руками, и ворона взлетела на дерево, тяжело и лениво. Сереже показалось, что чучело его поманило, позвало, велело ему подойти.

— Нет, сейчас уж поздно. Завтра утром я подойду к вам, — пробормотал Сережа и пошел спать.

Утро наступило очень скоро. Сереже показалось, что он проснулся. В комнате было темно и странно: стена и окно оказались совсем не там, где им полагалось быть. Сережа встал, ему еще хотелось спать, и он едва шевелил непослушными ногами, но он вспомнил, что обещал чучелу утром навестить его. Может быть, ему холодно там стоять. Может быть, Иван Иванович плохо кормит его… Взяв кусок хлеба и набросив на плечи серенькое ватное одеяло, Сережа вышел из комнаты. В кухне все предметы изменили свои обычные места: дверь оказалась совсем не там, где он искал ее. Сережа вышел во двор. Молодая остролицая луна поглядывала на него сверху. Косоротая, она проводила его холодным взглядом. Кутаясь в одеяло, Сережа шел по направлению к огороду. Земля была влажная, и песчинки кололись.

Оказывается, чучело вовсе не стояло на одном месте. Оно попрыгивало между грядками, глухо стуча своей палочной ногой, и ветер колыхал пустые рукава его пиджака.

— Я принес вам поесть, — сказал Сережа, — Немного хлеба… И одеяло, если вы замерзли.

Чучело приблизилось. Сережа накинул на его палочные плечи свое маленькое одеяло. Но чучело не стало его благодарить. Напротив, протянув руку, оно выхватило у Сережи хлеб и с хохотом подбросило его вверх.