Последняя из рода Тюдор - [168]

– Не знаю, как это вынести, – тихо говорю я. Двигаюсь к краю ниши и слезаю на пол. – Я действительно не знаю, как это перенести.

Бабушка берет меня за руки, но не сжимает в объятиях. Она понимает, что мое горе так легко не утешить.

– Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось, да будет имя Господне благословенно! – отвечает она.

* * *

Конечно, наша кузина королева устраивает Катерине великолепные похороны. Это она любит, особенно когда хоронит родных! Катерина упокоится в деревенской церкви Йокс-форда, далеко от дома, далеко от могилы матери и семейной часовни мужа, и тем не менее Елизавета приказывает двору соблюдать траур и даже надевает выражение скорби на свое лживое лицо. Семьдесят семь официальных посетителей от двора наряду с глашатаем и придворными слугами; в часовне герб Катерины вывешен на флагах, вымпелах и лентах. Все вокруг восхваляет тюдоровскую принцессу. Катерина, которую в течение жизни подвергали гонениям и игнорировали, после смерти получила признание и почет.

Мне Елизавета присутствовать не разрешает. Естественно. Она любит только тех наследников, которые умирают раньше ее. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь сделал вывод: раз Катерина была тюдоровской принцессой, то и ее младшая сестра тоже – к тому же последняя из рода. Елизавете не нужна живая кузина, особенно когда она напоказ горюет по не вовремя скончавшейся. Бабушке позволяют проститься с Катериной, и она возвращается очень мрачной; говорит, что это главное несчастье ее жизни – хоронить детей.

Я остаюсь в своей комнате, и меня переполняет ярость от горя. Едва не задыхаюсь из-за потери сестры и из-за ненависти к королеве. Почти не ем, домочадцам приходится заставлять меня проглотить хоть кусочек раз в день. Наверное, ничего не изменится, если я тоже умру, ведь я не попрощалась с сестрой и не могу позаботиться о ее сыновьях. Мне нельзя быть с мужем и воспитывать его детей. Елизавета сделала меня такой же одинокой, как и она сама – единственный ребенок, сирота. Думаю, ее сердце такое же маленькое, как и у меня, а ее умственное развитие остановилось в том возрасте, когда умерла мать и никому не было известно, кто такая Елизавета. Пусть я мала, но не мелочна, в отличие от нее.

Я не собиралась вылезать из постели, пока миледи бабушка не постучала в дверь.

– У нас посетитель. Не хочешь выйти в мой приемный зал и посмотреть, кто приехал к тебе?

– Кто? – угрюмо спрашиваю я, не отрывая головы от подушки.

Она заглядывает ко мне с улыбкой, которую я не видела уже месяц.

– Сэр Оуэн Хоптон, попечитель Катерины. Он отвез ее сына Томаса Сеймура к его брату и бабушке в Ханворт и передал кольца и послания для Неда Сеймура. А теперь он решил навестить тебя.

Я отбрасываю одеяло и спрыгиваю с кровати. Горничная приносит мое миниатюрное платье, рукава и чепец.

– Попросите его подождать, я уже иду.

Бабушка уходит, а я спешу одеться и присоединяюсь к ней в приемном зале. Перед Кэтрин стоит рослый уставший мужчина с беретом в одной руке и бокалом вина в другой. На полу у двери – коробка и высокая накрытая клетка. Он откладывает вино и берет, кланяется, положив руку на сердце.

– Леди Мария, – приветствует меня сэр Оуэн. – Большая честь.

Я отшатываюсь, когда он опускается передо мной на колени, словно перед королевой.

– Прошу, встаньте.

– Извините меня за то, что принес дурные вести. – Сэр Оуэн не выпрямляется до конца, чтобы его лицо оставалось на уровне с моим. – Я полюбил и зауважал вашу сестру за то недолгое время, когда она почтила наш дом своим присутствием. Ее смерть сильно опечалила и меня, и мою жену. Мы были готовы на что угодно ради нее.

Чтобы ответить ему, мне надо забыть о собственной печали. Смерть принцессы не то же самое, что потеря члена семьи.

– Понимаю, – говорю я. – Знаю, вы старались изо всех сил, чтобы спасти Катерину.

– Мы делали все возможное. У нее не было аппетита, но мы заставляли ее есть и давали еду со своей кухни, хотя средств на ее пропитание не выделялось.

От мысли о злопамятной скупости Елизаветы меня бросает в дрожь, но я выдавливаю улыбку.

– Уверена, она нашла хорошее последнее пристанище в вашем доме. И если для меня самой настанут более счастливые времена, я не забуду, что вы были добры к моей сестре.

Сэр Оуэн качает головой.

– Я не добиваюсь вознаграждения, – говорит он. – И приехал не за благодарностью. Знакомство с такой великой леди было для меня честью.

С горькой иронией я думаю о том, как бы сама Катерина прокомментировала свое «восхождение к величию». Только она поделилась бы со мной мрачной шуткой. Я лишь киваю в ответ.

– Я привез кое-что из ее вещей. Ее супруг, граф Хартфорд, попросил передать вам некоторые книги, Библию и учебники. Граф пожелал, чтобы у вас хранился учебник по итальянской грамматике, посвященный самим автором вашей старшей сестре, леди Джейн Грей.

– Спасибо, – благодарю я.

– И еще я привез вам это, – чуть скромнее добавляет он. Взгляд бабушки падает на клетку в дальней части комнаты.

– Только не обезьяну! – восклицает она.

Впервые за несколько недель я готова рассмеяться, хоть и не в подходящий момент. Все вспоминают, какой трагичной была жизнь Катерины, а я также запомню ее легкомысленность и очарование. Ее скорбный душеприказчик путешествует по Англии с коробкой книг и питомцем в клетке – как типично для молодой женщины, в которой великая страсть сочеталась с забавными капризами.