Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты - [65]

Мы выглядим, почти как привиденья,

Но лития и горький смысл речей

Исполнены особого значенья.

Мы молимся о русских моряках,

О рыцарях Андреевского флага,

Что потеряли Родину в боях,

Но выполнили данную присягу.

Эти только что сложившиеся строки шептал про себя Валерий Латынин...

В самом деле все, что мы сейчас делали, походило на мистерию... И привидениями были не мы, а тени погребенных здесь русских моряков, которые почти зримо стояли между нами, в гурьбе молящихся соотечественников.

Игорь Горбачев стоял у развернутого Андреевского флага, который мы когда-то освящали вместе с председателем Севастопольского морского собрания Владимиром Стефановским в главном храме Севастополя — Владимирском соборе, усыпальнице адмиралов. Теперь он склонялся над могилами моряков-черноморцев, нашедших вечный приют в африканской земле.

Я сменил Горбачева у флага. Эти минуты почетного караула были для меня совершенно особенными. Никогда еще столько чувств не переполняло душу.

Мы отыскали черноморцев след,

Чтоб залечить душевные стигматы.

Тунис. Бизерта. Девяносто лет

Трагедии, начавшейся в двадцатом.

Наверное, каждого из нас не покидало ощущение, что ты причастен к живой, не книжной, не академичной, а именно к живой истории, сиюминутно творящейся и притянувшей нас своей мощной волной, которая всколыхнулась здесь 90 лет тому назад... И вот мы все в одном потоке с ними, с теми, кого пришли чтить и поминать...

Настало время возлагать венки. Мы с Горбачевым положим корзину цветов от имени Военно-Морского Флота, Передал древко Андреевского флага князю Трубецкому, подхватили с коллегой невесомую плетенку и поставили ее на постамент памятника. Взяли под козырек и развернулись через левое плечо, сделать четко в тесноте толпы это не удалось, но все же воинский ритуал исполнили.

Помним вас, черноморцы смутных годов! Знаем вас поименно! Мы пришли к вам в ваше изгнание, чтобы забрать вас на родину хотя бы в поминовении...

В толпе раздавали свечи, и вот уже затеплились десятки огоньков. Началась лития. Молитвы пели в темноте, слегка развеянной горящими свечами. Эта ночная панихида впечатляла намного больше, чем если бы она творилась при жгучем дневном свете.

Снова заголосили муэдзины, и, как нарочно, откликнулись на их громкие крики из радиорепродукторов умолкнувшие было собаки. Наша общая молитва с трудом пробивалась сквозь эту какофонию. Но таковы реалии здешней жизни...

Радуют глаз ровные дорожки и ухоженные могилы русских моряков. Но я-то помню иное зрелище: расколотый мрамор, разбитые плиты, зияющие дыры в земле, обломки крестов и почти нечитаемые эпитафии. Кладбище русских моряков долгие годы было заброшено. У Анастасии Александровны Ширинской не хватало сил, чтобы одной обиходить десятки могил, уследить за ворами и вандалами. У советского же посольства для увековечивания памяти «белоэмигрантов» денег, разумеется, не находилось. Но, слава Богу, Россия еще не оскудела совестливыми людьми.

Первым, кто по-настоящему привлек внимание российской общественности к проблеме бизертского кладбища, был севастополец Владимир Стефановский, в прошлом офицер-подводник Северного флота. В год 300-летия Российского флота он организовал поход памяти на яхте «Петр Великий», которая в осеннюю непогоду прошла по маршруту Русской эскадры от Севастополя через Стамбул и Наварин до Бизерты.

Затем кинорежиссер Сергей Зайцев снял замечательный фильм о судьбе русской колонии в Бизерте — «Лики Отечества». С немым укором для всех нас проплывали на экране под грустный старинный вальс изуродованные, разбитые могилы наших моряков... Из этой ленты мы узнали, что дело восстановления русского кладбища упирается в нежелание местных властей давать работу иностранным рабочим, то есть реставраторам из России. «Заплатите нам, и мы сделаем все в лучшем виде». Платить предлагалось немало. Стало ясно, что методом «всенародного субботника» проблему не решить.

И в Москве, и в Санкт-Петербурге начали возникать всевозможные общественные фонды по спасению русского погоста. В Бизерту зачастили делегации и отдельные энтузиасты, но, как говорится, воз и ныне там, воз с грузом последнего долга и тяжести вины за беспамятство и небрежение к отеческим гробам.

И вот однажды за дело взялся руководитель миссии «Память Бизерты» московский писатель Сергей Власов. Начал он с того, что подготовил к печати и сумел найти средства на издание уникальной книги, составленной из воспоминаний тех, кто пережил исход и «последнюю стоянку» Русской эскадры. Презентация однотомника «Узники Бизерты» состоялась в Морской библиотеке Севастополя. Книга вызвала заметный резонанс не только в столице Черноморского флота, но и в Москве, Санкт-Петербурге и даже Париже, где еще жили выходцы из «русского Карфагена». Адмирал Игорь Касатонов, председатель фонда «Москва — Севастополь», заявил, что берет под свою эгиду «бизертский проект». Однако Власов не довольствовался адмиральским заверением и деятельно продолжил свой подвижнический труд. С небольшой группой единомышленников он летит в далекую Бизерту, обследует запущенное кладбище, составляет план русских захоронений, уточняет у Анастасии Ширинской стертые временем имена. Он встречается с вице-мэром Бизерты и получает от него полную поддержку.