Последний знаменный - [116]

— Наступили тревожные времена. Успокоение для меня только в том, что есть люди, которым я могу верить, — продолжил Цюнь. — При необходимости я за вами пришлю, Баррингтон.

Роберт учтиво поклонился.

Ему пришло на ум, что регент — трусливый человек, ищущий поддержки своему режиму и толком не знающий, как этой поддержкой воспользоваться. На следующий день Роберт предпочел двигаться несколько в стороне от остальных участников процессии, которая теперь утратила подобие какого-либо порядка и превратилась в произвольно бредущую толпу. Вскоре к нему присоединился Юань Шикай. Маршал был в форме, и его сопровождала на марше рота солдат — очень красиво выглядевших людей, как и маршал одетых в форму хаки и вооруженных винтовками со штыками, разительно отличавшихся от кое-как одетых знаменных.

Роберт, конечно же, видел Юаня на расстоянии во время их выхода из города, но не пытался подъехать к нему. Он считал, что Юань должен подойти к нему первым. Именно это он сейчас и сделал.

— Конец эры, — заметил Юань. — И, возможно, для тебя в большей степени, чем для кого бы то ни было. Ты не забыл нашу беседу два года назад, Баррингтон?

— Нет. Надеюсь, и ты тоже, Юань.

— Твои чувства тогда вызвали во мне уважение, — подтвердил Юань. — Итак... Насколько я понимаю, ты беседовал с регентом. Как он тебе?

— Он нащупывает свой путь. Как я себе представляю, нам всем придется заниматься тем же некоторое время.

— Кому-то в меньшей, а кому-то и в большей степени, — сказал Юань. — У меня тоже состоялась беседа с принцем Цюнем. — Он посмотрел на далекие многоярусные крыши пагод Пекина, только что появившиеся в поле зрения. — Я снят со всех постов.

Роберт в ужасе обернулся на него.

— Со всех постов, — подтвердил Юань. — Я больше не наместник и больше не маршал. Разумеется, мне приказано распустить личную армию.

— Но почему? — не мог прийти в себя Роберт.

— Это за пределами моего понимания.

— Что же ты намерен предпринять?

— Подчиниться, что же еще? — вопросом ответил Юань. — Особенно в свете нашей беседы. — Роберт бросил на него испытующий взгляд. Лицо Юаня выглядело вежливо спокойным. — Я собираюсь путешествовать.

— Ты собираешься покинуть Китай?

— Нет, я не имею желания покидать Китай. К тому же Китай — обширная страна. А я не знаю ее достаточно хорошо. Возможно, не знаю вообще. Всегда не хватало времени. Теперь, когда я в отставке, стоило бы открыть ее для себя. Ты не согласен?

Роберт не знал, что и сказать. Решение об отставке Юаня было просто абсурдным, и он догадывался, сколь глубоко оскорблен маршал, всю свою жизнь посвятивший служению династии и уволенный, даже не услышав слов благодарности.

Внезапно Роберт почувствовал себя совершенно одиноким. Не осталось ни одного сведущего человека, такого как Чжан Цзинь или Ли Хунчжан либо старый адмирал Дин, с кем бы он мог обсудить ситуацию. Вернувшись в Шанхай, он упомянул об отставке Юаня Адриану, но реакция младшего брата оказалась именно такой, как он и ожидал:

— Ну и скатертью дорога.

Роберт не стал возражать, однако мог с уверенностью сказать: если Юань Шикай беспрекословно принял отставку, значит, он заранее тщательно подготовился к этому.

— Госпожа, — обратился к хозяйке дворецкий Ло Ляньли. — Здесь Юань Шикай.

Виктория, нахмурившись, оторвалась от бухгалтерских книг.

— Здесь? Или ты имеешь в виду в Ханькоу?

— Он здесь, госпожа, — подтвердил Ло. — Хочет поговорить с вами.

Виктория резко выдохнула. Что же это ему взбрело в голову? Он должен знать, что она его недолюбливает. И сейчас, когда маршал утратил свои былые позиции в правительстве, она даже не боялась его. Почти все три года, прошедшие со дня похорон Цыси и отставки Юаня, о нем почти не было слышно. Считалось, что он стал вполне частным лицом, как и было приказано.

Эти три года прошли удивительно спокойно, особенно в верховьях Янцзы. Ходили, конечно же, слухи о растущих долгах правительства, о всплесках анархии в нескольких провинциях... Виктория не сомневалась, что в насаждении анархии активно участвует ее Тан, прежде всего на юге страны. Он теперь навещал ее реже, поскольку разъезжал по стране в поисках новых соратников там, где зрело недовольство. И за эти три года Виктория закупила еще три партии оружия, теперь хранящегося на ее складах. Все, что для этого требовалось, — посетить Шанхай, улыбнуться Роберту и Монике, похвалить маленького Джеймса... и побывать в объятиях Адриана к вечеру. Без сомнения, она попала в руки к дьяволу. Ей уже даже нравилась сексуальная деградация, произошедшая с ней, и она жила ожиданием этих встреч, поскольку отношения с братом разительно отличались от того небрежного обладания, которым время от времени удостаивал ее Тан. И все-таки это было ради Дела, которому она служила.

Если, конечно, это Дело когда-либо существовало. До сих пор не поступало никаких указаний от доктора Суня, о нем вообще никто ничего не слышал. По словам Тана, планы Суня предусматривали выжидание подходящего момента — наивысшей точки кипения недовольства глупостью пекинского режима. Но, по мнению Виктории, пекинский режим всегда был глупым, даже при Цыси. Люди привыкли к нему. Она не могла себе представить, с чего бы вдруг народ мог закипеть.