Последний выдох - [164]

– Полагаю, этим вечером я ощущаю себя согретым смертью, – сказал он вслух.

Не считая отрешенной, граничащей с ностальгией грусти, решение не убивать Кути и не вдыхать призрак Эдисона не вызвало у него никаких эмоций: не было ни чувства вины из-за желания так поступить, ни удовлетворения от отказа от намерения. Несколько минут он удерживал нож возле уха мальчика в уверенности, что спрячет тело в одном из холодильников в гаражах и что Пит Салливан с Анжеликой поверят ему, если он скажет, что мальчишка, должно быть, сбежал, а еще в уверенности, что после этого сможет снова спать и видеть сны.

Вспомнил ли он какие-то определенные сны, которые могли ему присниться, и потому опустил нож? Он так не думал. Пусть бы даже если ему снились только кошмары – например, тот день, когда он узнал о смерти крестного, или та летняя неделя 75-го года, когда он напился в хлам и закрылся в холодильнике на «аляскинском траулере» в гавани Лонг-Бич, или подробности сцены убийства Кути, – он искренне считал, что смог бы жить с ними.

Он попросту не смог смириться с тем, что для того, чтобы удлинить его собственную магистраль, нужно было отобрать жизнь у маленького тела и прирастить ее к себе.

У двери в квартиру он поставил мальчика у стены и придерживал одной рукой, пока другой отпирал дверь. Затем снова подхватил его под мышки и под коленями и занес внутрь.

Брэдшоу опустился на колени и положил Кути на пол там же, где тот дремал днем. Мальчик захрапел, и Брэдшоу встал и вышел из квартиры, заперев за собой дверь.

В кабинете, не включая света, он сел на диван. На столе было пусто: телефон полностью разобрали и все элементы сложили в картонную коробку, а телевизор Брэдшоу пока не занес обратно. В углу кучкой лежали обуглившиеся свиньи, из которых вынули опасные батарейки. Он рассеянно подумал, станет ли вообще когда-нибудь снова активировать сигнальные системы.

Брэдшоу завел руку за диван и достал оттуда метлу, перевернул ее палкой вверх и дважды стукнул в потолок.

«Завтра, – подумал он, – я бы хотел сам поехать на Голливудское кладбище, чтобы прилечь на зеленом склоне и тихо заснуть. Но я уже семнадцать лет как умер, так что неизвестно, насколько тяжелыми могут быть последствия. Взрывом может разнести основания половины мавзолеев».

Он услышал, как наверху хлопнула дверь Джоанны, и в тишине ночи тихонько зазвенели металлические ступени. По асфальту она шла беззвучно, а потом раздался стук в дверь.

– Входи, – сказал он, – не заперто.

Джоанна толкнула дверь и вошла.

– Так задумано? – обеспокоенно поинтересовалась она. – Ты всегда запираешь дверь. Свиней с телевизором не собираешься вернуть?

– Вряд ли, – ответил он. – Дорогая. – Он вдохнул и на выдохе произнес несколько слов: – Принеси мне банку нюхательного табака, пожалуйста. (Глоток воздуха.) И потом присядь рядом со мной.

Она опустилась на диван, и тот качнулся.

– Свет не включать? – спросила она.

– Нет. – Он взял протянутую ему банку с табаком и скрутил крышку. – Завтра Хеллоуин, – произнес он. – Все, что у нас было до этой ночи, будет сломано и утрачено навсегда. Подобно тому как звонок однажды перестанет звонить – но… С рассветом. Пусть твой день будет прекрасным, Джоанна. Пусть день будет благословенным. Живи в мире живых. Пока он тебе доступен. Надеюсь, ты в нем будешь счастлива и не будешь голодать. Не будешь страдать, не будешь плакать. Каждая частичка меня будет присматривать за тобой. И помогать в той мере, насколько я буду на это способен.

Он высыпал немного табака на костяшку пальца и втянул носом. «Даже почти почувствовал запах», – подумал он.

Джоанна прильнула головой к его груди, ее плечи затряслись.

– Ничего, если я поплачу? – прошептала она.

Он бросил баночку на темный ковер и обхватил ее за плечи.

– Немножко можно.

Вскоре на разбитом асфальте во дворе послышался хруст шин «Новы». Он поцеловал ее и встал. Он знал, что на улице уже холодно, поэтому взял из шкафа рубашку и надел.

Глава 41

– Значит, ты не всех насекомых любишь? – продолжал как ни в чем не бывало Комар.

– Я люблю тех, которые умеют говорить, – отвечала Алиса. – У нас насекомые не разговаривают.

– А каким насекомым у вас радуются? – спросил Комар.

– Я никаким насекомым не радуюсь, потому что я их боюсь, – призналась Алиса.

Льюис Кэрролл. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса

Несмотря на грязную одежду, Салливан и Элизелд купили по дороге две пиццы, набор бумажных тарелок, несколько шестибаночных блоков «коки» и «Курз», и, когда, вернувшись, включили в гостиной люстру, Салливан сразу отнес все на кухню. Он был рад тому, что в апартаментах вовсю работало отопление.

– Разбуди Кути, – попросил он, – он захочет поесть.

Элизелд наклонилась над мальчиком и потрясла его, после чего беспомощно посмотрела на Салливана.

– Он пьян, в отключке, Пит. Судя по запаху, напился текилы.

Салливан только что расстегнул «молнию» промокшей кожаной куртки и замер в готовности вытащить руки из прилипающих рукавов.

– Как он?.. В таком возрасте он мог уже стать пьянчужкой?

– Возможно. Это ты принес бутылку из кабинета?

– Нет, и в мыслях не было. – Он высвободил руки и бросил куртку в угол, где она тяжело шлепнулась.