Последний выбор - [35]
— Но… — вскинулся Артем.
— Предоставим выбор судьбе. Вскрывай!
— Вилора! — провозгласил Артём. — И… Герда!
— Вилька и Герка, — резюмировал я, — отлично. Мамаши — разбирайте имена!
— Мне нравится Герда! — сказала мягко, но настойчиво Меланта. — Такое необычное имя! Звучит сильно и уверенно. Алька, ты не против?
— Нет, Меланта, конечно, не против, — опустила голову блондинка. — Вилора — тоже очень красиво.
— Итак, властью, данной мне богами гауссова распределения и статистической вероятности, нарекаю вас Конграт Артёмович, Герда Артёмовна и Вилора Артёмовна! — торжественно объявил я.
— Надо срочно разбить обо что-то бутылку шампанского, — озабоченно предложил Иван.
— Об чью-нибудь дурацкую голову, — шепнула мне на ухо тихо подошедшая сзади жена. — Зачем ты устроил этот цирк?
— А что, разве плохо? — удивился я. — Он бы ещё полгода сопли жевал, а так, вроде, все довольны.
— Как-то… легкомысленно, — покачала она головой. — А детям жить потом. И вот ещё что…
Она взяла со стола три листочка с именами и сунула мне под нос. Я сначала не понял, что она хочет показать, но потом пригляделся — один из трёх отличается от двух других. Та же бумага, но более тёмная, выглядит старше, на ней серый налет пыли, края обрезаны не ровно, УИНом — а с бахромкой, как будто от тупых ножниц. И главное — странные, похожие на бенгальскую скоропись буквы написаны не карандашом, а выцветшими чернилами.
Я посмотрел на Алистелию. Она, поймав фиалковыми своими глазами мой взгляд, отрицательно покачала головой. А ведь никто кроме неё этого языка не знает. Кто же написал имя для мальчика на бумажке и кинул в вазу? Или, точнее, когда?
Я, стараясь не привлекать внимания, скомкал бумажки и убрал в карман. Не будем подпитывать суеверия совпадениями. Да и имя неплохое — Конграт. Как от него будет уменьшительное? Конька? Гратька? Ничего, родители разберутся… Иван уже тащил откуда-то бутылку. Ничего не скажешь — повод есть!
Глава 5. Артём. «Не разговаривайте со шмурзиками!»
В суете празднования внезапных именин меня вдруг накрыло осознанием — а ведь это всё по-настоящему! Это мои дети, и мне с ними жить. Как будто не давая им имена, я частично отрицал их существование, а теперь окончательно вписал в свою судьбу. Хитрый Зелёный, ловко провернул.
Выпив рюмку за торжественное поименование новых жителей Мультиверсума, ушёл от стола, поднялся на второй этаж в спальню Алистелии, куда унесли детей. Сел рядом с самой загадочной из своих жён, обнял её за плечи и смотрел на сопящих младенцев. Рыжие, белые и чёрные волосики на маленьких головках. Что я чувствую к ним? Не знаю. Что-то тёплое и немного пугающее. Больше ответственности, чем чего-то другого. Это я-то, записной великовозрастный балбес. До чего человека семейная жизнь доводит.
Алистелия положила голову мне на плечо. От её белых волос пахнет мылом и цветами, от неё самой — младенцами и молоком. Девочки кормят их по очереди, не разбирая, где чей. Ни черта же про неё не знаю. Вот сидит рядом мать моей дочери, моя жена. Внезапно, она читает какую-то классическую литературу на мёртвом языке и может поддержать беседу о высоком искусстве, чтобы муж не заскучал. Наверное, ей обидно, что столько усилий впустую — муж достался ни в зуб ногой в искусстве. Не пиздецомы же мои с ней обсуждать? Какие ещё сюрпризы таят эти неземные фиалковые глаза?
— Алька, а тебе-то что от меня надо? — спросил я тихо, чтобы не разбудить детей.
— Ничего, муж мой. Я буду растить твоих детей и стараться сделать твою жизнь приятной. Это моя судьба и предназначение.
— Про предназначение я понял. Но самой-то тебе чего нужно? Зачем ты согласилась на авантюру старого Севы?
— У меня всё есть, муж мой. Есть ты, есть дети, есть дом. Ты добр ко мне, и не обижаешь. Мел и Тай мне как сёстры…
— Сёстры, — вспомнил я, — Меланта что-то говорила про сестёр.
Хрупкие плечи под моей рукой напряглись.
— Это… неважно, муж мой. У тебя и так…
— Нет уж, Алька, — перебил я, — давай я сам решу, чего у меня как.
Чёрт, как-то неловко вышло. Получается, как будто я на неё давлю. Это немного нечестно, она и так в парадигме вечной подчинённости живёт. Взял за плечи, развернул к себе, поднял пальцем за узкий подбородок опущенное книзу лицо. Глазищи — отвал башки, конечно. Чудеса генной инженерии, или природа так наградила?
— Алистелия, жена моя! Давай, заканчивай уже эту хрень. На самом деле ты умная тётка. Ты уже всё поняла про меня, раздолбая законченного, я же вижу. Ну да, вот так нелепо нас жизнь слепила в эту семью. Так случилось. Судьба, как ты любишь говорить. Давай уже учиться с этим жить.
— Прости, муж мой… — мотнула головой, опустила лицо, замолкла.
Передавил. Влез туда, куда не стоило. Мы достаточно близки, чтобы завести ребёнка, но недостаточно, чтобы поговорить. Бывает. Дистанция до постели часто короче, чем до души. И на этом пути водятся драконы. Ну, или, как минимум, тараканы.
Поцеловал в белую макушку.
— Это ты прости. Я не прав. Расскажешь, когда и если захочешь. Но ты всегда и во всём можешь рассчитывать на меня. Помни об этом, пожалуйста.
— Да, муж мой…
Чёрт, не нравится мне это обращение. Ладно, может, ещё попустится.
