Последний воин. Книга надежды - [15]

Он так выбрал место, чтобы она, выходя из рядов, где купила банку мёда и три пунцовых розы, обязательно на него наткнулась. Но она обошла его, как обходят столб, досадливо поморщившись, и тогда он негромко её окликнул:

— Варя!

Обернулась растерянно — не послышалось ли? Никого. Только корявый мужик в нелепой хламиде тает в заискивающей ухмылке. Алкаш, что ли, местный? Но откуда он меня знает? Это всё прочитал Пашута на девичьем красноречивом лике.

— Не узнаёте? — спросил. — А мы с вами знакомы.

— Что вам надо?

— Я тут сальцем торгую. А вы, вижу, пировать собираетесь. Пойдёмте, отрежу ради знакомства. Без натурального сала какой пир, если кто с понятием, конечно.

— Да кто вы?

Пашута шапку скинул, энергично пригладил седеющий ёжик. Ему жарковато стало. Отпустить эту девушку на волю было выше его сил, но удержать её он не мог, и нагрянувшая ошеломляющая бессловесность вдруг его напугала.

— Я вас не обижу, Варя. А сальце непременно надо прихватить. У меня отличное сало, хотя и прошлогоднее. Но вкус специфический.

В глазах её скользнул смех.

— Всё же вы меня с кем-то спутали. А вы не пьяный?

— Вы из Риги приехали? И я из Риги. Мы там и встречались.

— Где же?

Уже то, как спокойно она стояла в рыночном потоке, было маленькой победой. Но вот-вот она опомнится. Пашута решительно взял её за руку и потянул к мясному ряду. Варя воскликнула: «Ой, прямо чудеса, господи!» — и покорно пошла за ним. Любопытство её было задето, он на эго и рассчитывал. Эта девушка не из тех, кто уклоняется от приключения. У Пашуты лицо горело, будто он из бани вывалился. Сосед Миша встретил его гоготом:

— Ну, чудак ты, земеля! Самый смак пропустил! Лександру на пятерик надули… О, да ты время не теряешь…

Пашута вывернул своё сало из тряпицы, галантно пригласил:

— Выбирай, Варюша, которое на тебя смотрит.

— Эх! — выдохнул Миша, давясь смехом: утренняя отлучка в нём колобродила. — Эх, девушка. Бери моё! Такой крале за полцены. Земляк! Лександру держи, упадёт. Пятерик у ней свистнули прям с-под руки. Беда у ней, глянь!

Действительно, соседка как-то чудно навалилась на прилавок и слепо шарила руками, будто упора искала, чтобы сигануть через.

— Совесть потеряли люди, — горестно поведала Пашуте. — Я сдачу готовлю, а вот тут пятёрочка лежала новенькая — и нету! Да такой приличный старичок. Ох, догнать бы!

— Гляди голову не потеряй. — Миша заржал. — Не оброни её в грязь, Лександра.

Пашута ему попенял:

— Мы все свидетели большого человеческого горя, а ты, Миша, изгаляешься. Нехорошо это. Торговые люди должны друг друга морально поддерживать, как солдаты в бою. Вы согласны, Варенька?

Девушка переводила внимательный взгляд с одного на другого, словно что-то прикидывала про себя. Пашута потянулся было к лучшему своему куску, килограмма на полтора, но спохватился:

— А может, правда у него возьмём, у Михаила? У него на вид получше.

— А ты, девица, на вкус спробуй, — нахально влез сосед. — На, пробуй.

Варя и бровью не повела на протянутый ей под нос лакомый кусочек, она теперь только на Пашуту смотрела.

— Что ж вы, заворачивайте!

Александра холодно хихикнула:

— Куда ты лезешь, пенёк владимирский? Уймись, тут дело молодое.

Пашута деловито обернул сало бумагой, сверху закутал в сокровенную тряпицу. Самолично уложил в Варину сумку.

— Сколько с меня?

Карие звёзды вонзились в него холодными лучами.

— Нисколько. Подарок. Мы же оба рижские.

Варя усмехнулась добродушно и выдала нечто такое, отчего у бывалого Пашуты заныло под печенью.

— За что только ни покупали девушку, а за сало в первый раз.

Миша рявкнул в восторге: «Во девка, во даёт!» Александра брезгливо поджала губы. Пашута опять взял девушку за руку и увёл от весёлого прилавка.

— Ты зачем так, Варя, зачем?

Они уже выбрались на тихую утреннюю улицу, где вовсе не было людей, словно Ленинград в субботу просыпался лишь одним местом — рынком.

— А куда вы со мной идёте?

Ответа у Пашуты не было, он пробурчал невразумительное: «Да так вот как-то…»

— Тогда сумку возьмите. Тоже мне рыцарь. В ней же сто килограммов.

Пашута принял сумку, довольный, что его не прогнали, а напротив, как бы официально утвердили в провожатых.

— Назовите хоть своё имя, кавалер.

Пашута представился.

— Теперь скажите, откуда вы меня знаете?

Он рассказал про встречу в Риге.

— Ах, помню… Это я от Банана слиняла. До сих пор, наверное, локти кусает. Ничего, не будет зарываться.

— Ты из блатных, что ли? — поинтересовался Пашута.

— Нет, Павел Данилович, не из блатных. Я девушка вольная, как Кармен. Ни перед кем не отчитываюсь.

— А где ты живёшь, Варя? Кто твои родители? Ты же совсем ещё девочка.

— Не-ет, я не совсем девочка. И давно. А вас именно этот вопрос очень волнует, да? Вам девочка нужна? А у вас много денежек?

Пашута остановился возле булочной, повернул её к себе, взяв за плечо так, что ей ворохнуться стало трудно, сказал, заглянув без опаски в безумные струящиеся очи:

— Как я тебе врежу, детка, никакие деньги больше не понадобятся. Если будешь так со мной разговаривать.

— А я вообще с вами не буду разговаривать. Отдай сумку!

— Ещё чего?

— Отпусти плечо, больно! Отпусти, тебе говорят!

Пашута разжал пальцы. Теперь всё, подумал он. Теперь он её потерял, и не жалко. Значит, вот оно как. Значит, всё на продажу. Но он ей не покупатель, упаси бог. Сунул сумку ей в руку.