Последний вервольф - [102]

был, как формалин. Я не верила этому, пока не узнала Поулсома с его рыбьими глазами и восковой кожей, которая явно слишком много времени проводит под искусственным освещением…)

Охотник сказал в наушник: «Так, у нас все в порядке. Выезжайте». Бронированный фургон выполз из замаскированного проема между деревьев и остановился у нашей машины. Пока врачи поднимали мотоцикл на колеса, нас с Поулсом проводили к задним дверям фургона, и мотоциклист открыл их. Внутри оказалась большая стальная клетка, прикрученная к полу. Вместо замка на ней была только таинственная пластинка будто из темного стекла в металлической оправе.

Охотник приложил к ней ладонь. Раздался писк и пшиканье, как от гидравлического устройства, и дверь клетки открылась.

— Полезай внутрь, — скомандовал мотоциклист. Поулсом неуклюже влез и сел на пол. Его наручники пристегнули к прутьям. Мотоциклист помог мне тоже залезть в клетку, приковал мои наручники к прутьям, а потом снял кандалы с лодыжек.

— Так будет удобнее, — сказал он, — иначе вас будет бросать по клетке, как кочан капусты.

Потом Охотник впрыгнул в клетку сам, подошел к Поулсому, вытащил пистолет из кобуры и приставил дуло к его голове.

— Звони, — скомандовал он.

— Что?

— Звони им. Скажи, что вы наткнулись на пробку и объезжаете ее. Что ты еще позвонишь и доложишь о ситуации позже, но Эллис уже может ехать. Все.

— Они сразу поймут…

— Ни хрена они не поймут, если ты не произнесешь кодовые слова на случай тревоги, которые, как ты понимаешь, мне известны. Понятно?

Пауза.

— Я не стану просить дважды.

Поулсом достал мобильник.

— Я наберу номер, — сказал мотоциклист.

Для человека, у которого к голове приставлен пистолет, Поулсом вел себя очень убедительно. Смесь напряжения, усталости и раздражения отражалось на его лице; он говорил как ужасающе утомленный диктатор, которому приходится терпеть сильную неудачу и общую некомпетентность всего мира.

— Отлично, — сказал Охотник, убирая телефон в карман. Потом он кивнул мотоциклисту, даже не взглянув в мою сторону. От него исходило осязаемое презрение. Не лично ко мне, а к женщинам вообще. У меня перед глазами появилась картина, как он душит молоденькую девушку и одновременно трахает ее в зад. Его лицо подтверждало мою догадку и говорило, что это далеко не все. Я такие вещи чую за версту. Он понял, что я поняла, и от этого появилось ощущение жуткой клаустрофобии. Именно в этот момент я снова начала бояться изнасилования. Потому что это было как раз то, о чем он думал. Его могли остановить только физические преграды, не мораль. Но страх как раз относится к физическим преградам. Ведь он знал, кто я. И я надеялась, что это не даст ему приблизиться. По телу прокатилась новая волна голода. У меня горели щеки. Он отвернулся и выпрыгнул из фургона.

Мотоциклист достал из кармана маленький шприц.

— Сейчас будет немного бо-бо, док, — сказал он. Лицо Поулсома дрогнуло, и на нем отобразились страх и отвращение. Мотоциклист подошел к нему. — Не волнуйтесь. Это всего лишь успокоительное. Сидите спокойно.

— Что бы там ни было… — начал Поулсом, но мотоциклист тут же ухватил его и всадил шприц в лопатку. Мое лицо, плечи и подмышки обдало жаром.

— Тсс. Расслабьтесь. Вот и все.

— Куда вы нас везете? — спросила я.

— Не могу сказать, мисс. Извините. Но вообще-то недалеко. Не беспокойтесь, — он заметил, как я взволнованно покосилась на шприц, — вам я ничего колоть не буду.

Он подмигнул и ушел к остальным. Поулсом лежал с закрытыми глазами.

— Пора в путь, джентльмены, — сказал Охотник. Я услышала, как захлопываются двери легковой машины, и карета «скорой помощи» трогается с места. Вся операция по нашему перехвату заняла две-три минуты.

Фургон слегка качнулся — видимо, наш водитель вышел, и секунду спустя к Охотнику подошел человек лет сорока в форме «Секьюрисор».

— Я подумал, вам стоит сообщить, сэр, — произнес он. — Похоже, в паре километров от нас хвост. Но точно не уверен. Может, это просто паранойя.

— Какая машина?

— «Лэнд Ровер». Белый. А255ДПР. Одинокий мужчина за рулем. Скорее всего, ничего особенного.

— Все потому, что он белый, — сказал мотоциклист, — белый всегда бросается в глаза. Эффект Моби Дика. Какой идиот станет вести слежку на белой машине?

— Мир полон идиотов, — сказал Охотник. — Я все же сообщу боссу на всякий случай. А теперь едем.

57

Мне показалось, мы ехали минут пятнадцать-двадцать. В фургоне было только маленькое тусклое окошко в задней дверце. Меня укачало, так что теперь внутренности страдали от голода и тошноты одновременно. Когда мы остановились, я была готова блевать (впрочем, это вряд ли бы случилось, ведь я не ела целую неделю). Охотник снова открыл клетку, приложив к ней ладонь. Парень в форме «Секьюрисор» залез в нее, отвязал меня от прутьев и надел мне на лодыжки колодки. Мотоциклист тоже вылез из машины. Поулсом все еще был в отключке, и его оставили в фургоне.

В темноте ничего толком не было видно. Мы стояли у маленького каменного фермерского дома, в котором не горело ни огонька. Все вокруг казалось пустынным. Было ощущение, словно вокруг лишь пустые поля и остатки старинных стен. Не слышно было ни коров, ни овец, ничего.