Последний сплав - [3]

Партизаны, догадывавшиеся о грузе секретного эшелона, поняли, что эта добыча ускользнула из их рук.

3. ВЗРЫВ

Шествие открывал гостеприимный хозяин — директор завода мосье Лялайг, веселый и галантный старичок, на ходу приплясывающий и припевающий, за что заводские рабочие прозвали его «тетей Лялей».

За мосье Лялайгом двигался бригадный генерал, окруженный свитой из офицеров. В свите, среди безотрадно серых русских шинелей, нежно голубели французы в шинелях небесного цвета. За военными выступали дружной стайкой «лучшие люди» Заречья: отец Анисим с попадьей, господин Лейзе с женой, гостинодворские купцы с семьями.

— Сюда, мосье и мадам! — расшаркивался и пританцовывал «тетя Ляля». — Вот наше маленькое хозяйство, вырванное из рук захватчиков и грабителей нашими доблестными защитниками!

«Маленькое хозяйство» — огромные, выстроившиеся в ряд цеха с новенькими заграничными станками, гигантские склады для угля, руды, готового литья, мартены и грациозно приподнявшиеся на чугунных лапах домны — произвело на всех гнетущее, тяжелое впечатление. Здесь, как в заколдованной сказочной стране, была кладбищенская тишина, было мертво и безлюдно.

— Простите, мосье Лялайг, но почему здесь такое… такая тишина? — очень правильно по-русски спросил один из французов, с пятью золотыми нашивками полковника на рукаве. — Почему завод стоит? Где рабочие?

— В горах! — тихо и скорбно ответил приунывший директор. — В партизанах.

После этих горьких слов общее настроение заметно упало и вновь поднялось лишь в «стегальне», хотя ничего особенного здесь не было — обычная, правда, очень старая изба, широкий двор, на дворе невысокий столб. И «тетя Ляля» объяснил, что к этому столбу когда-то привязывали беглых или провинившихся «гамаюнов» и стегали кнутом. Отсюда и название — «стегальня».

— Это замечательно! — восхитился генерал и кинул адъютанту: — Запишите, поручик. Этот добрый старый обычай надо воскресить!

Поручик, восторженный и суетливый юноша, с румянцем на щеках, старательно записал: «Возобновить стегальню».

У поручика было богатое воображение, и он, глядя на стегальный столб, живо себе представил: тонко, по-змеиному свистит ременный кнут и тугим, раскаленным обручем обвивает обнаженную поясницу со следами незаживших еще рубцов. Хохотнул лукаво и перевел веселый, восторженный взгляд на горы, сжавшие завод. Внимание привлекла гора оригинальной формы, с памятником — якорем на вершине.

— Как называется эта гора? — обернулся поручик к «лучшим людям».

— Это Думная, господин офицер, — ответил отец Анисим, считавший себя краеведом. — А названа так потому, что древние насельники края — чудь, собирали на ней свои вече, думные сходбища.

— Неправда! — сказал кто-то непочтительно. — Думной она названа по причине бывшего на ней сходбища для соглашения между собою взбунтовавшихся рабочих нашего завода.

Все оглянулись и удивились, что это маленький невзрачный старик в надвинутом на лоб ватном картузе.

— Ну, и как? — спросил с ехидцей отец Анисим. — Удачный был бунт?

— Нет! Начальство заводское и поп заманили всех рабочих в церковь на молебен, а при выходе из церкви перехватали коноводов и сослали в Сибирь, на каторгу. Потому не удался бунт! Не добились рабочие своих правов!

Отец Анисим прикусил раздраженно губу. Поручик потер растерянно румяный, как яблоко, подбородок. Не растерялся только генерал:

— Ты кто такой? Большевик?

— Рабочий здешний, — ответил мирно старичок. — Семен Капралов, литейщик.

— Записать! — шепнул генерал поручику.

Восторженный поручик записал поспешно в блок-нот:

«Рабочий Семен Капралов. Тайный большевик».

Прочитал предыдущую надпись и подумал восторженно: повидимому, этого самого Капралова на этой самой стегальне первого и отлупцуют.

— А теперь, дорогие гости и защитники, — поспешил замять общую неловкость «тетя Ляля», — нам осталось осмотреть только рудник, и — обедать!

Чтобы попасть на рудник Неожиданный, пришлось вернуться к железнодорожной ветке. Когда шли вдоль полотна, увидели десять вагонов с новенькими пломбами и надписями: «Секретно. Огнеопасно». Сцепщик, подняв тяжелую петлю стяжки, прицеплял к вагонам паровоз. Мощный декапод храпел, как застоявшийся конь, сдерживаемый толстым кучером.

Генерал хлопнул ладонью по стенке вагона.

— Прямым сообщением на фронт! Пасхальный подарок красным! И, как всякий подарок, держится в секрете.

Восторженный поручик захохотал первым. Остальные поддержали его дружно и весело.

…Мосье Лялайг решил показать гостям самое интересное — проходку новой шахты. Он подвел их к черному жерлу шахтного ствола, а сам встал на отвал пустой породы, поднятой из шахты, вытянул руки, прося внимания, но земля вдруг тяжко охнула, содрогаясь. «Тетю Лялю» швырнуло вниз, и он съехал с отвала к ногам попятившегося оторопело генерала.

В наступившей свинцовой тишине все услышали: на ветке кричит испуганно и громко паровоз. А потом закричал истерично господин Лейзе:

— Это взорвался мост через Безыменку! Видите — дым, и эшелон стоит!

— Поручик, немедленно узнать и доложить! — приказал отрывисто генерал.

Поручик побежал вприпрыжку по шпалам в сторону Заречья. Вернулся он через полчаса, верхом, и доложил: