Последний сон разума - [18]

Его предсонные мысли прервала жена, рассказав, что дозвонилась до отделения и сообщила о мужниной болезни Погосяну, который, к ее удивлению, ни капельки не рассердился, а, наоборот, сказал, что ваш муж, то есть капитан Синичкин – молодца, так как нарыл на свалке преступление. И еще просил передать, что кровь на ухе совпадает с кровью на одежде и что дело поручается тому, кто его нарыл. Мол, так по совести будет!..

Попал на полную катушку! – похолодел Синичкин, глядя на улыбающуюся от начальственных похвал жену. – Дура, дура! – чуть не закричал он, понимая, как его жестоко подставили. Ведь ему ни в жизнь не раскрыть преступления! Не для того он рожден, чтобы убийц вылавливать!..

Участковый отвернулся к стене и глухо, чтобы не слышала жена, завыл…

Наутро он не смог встать. У него не получилось даже откинуть одеяло. Ляжки болели так, что он не рисковал шевелиться… Некоторое время он настороженно лежал в постели, слушая, как жена управляется на кухне со скворчащими посудинами, а потом жалобно позвал в ее сторону:

– Аня-я! Анечка!..

Она тотчас примчалась на мужнин призыв и по его просьбе открыла одеяло. То что она увидела, заставило ее громко вскрикнуть, а затем прикрыть пухлые губы ладонью в страхе.

Ляжки мужа всего лишь за ночь распухли вдвое, так что пятки смотрели в разные стороны под углом в сорок пять градусов и не могли сомкнуться ни при каких обстоятельствах. Ткань достаточно свободных трусов Владимира Синичкина не выдержала такого бурного разрастания плоти и, треснув по швам, обнажила интимности капитана, ничтожно малые в сравнении с огромными ногами.

– Что это, Аня? – испуганно вопрошал участковый. – Что это?..

Через полтора часа явился из ведомственной поликлиники врач в погонах старшего лейтенанта и попросил больного показать ноги. Он не скрывал своего удивления при виде таких жирных конечностей на фоне в общем-то нормального тела.

– Эх ты, как разнесло! – радостно констатировал врач. – Водянка, что ли?

Синичкин лежал в кровати и безучастно следил за тем, как доктор аккуратно трогает его ноги, проверяя в тканях наличие воды.

– А ведь не похоже, что водянка! – покачал головой старший лейтенант. – А вы говорите, что водянка!

– Я ничего такого не говорил! – возмутился Синичкин. – Я вообще не имею представления, что за болезнь у меня такая!

– И я не имею! – признался врач, что крайне возмутило Анну Карловну, которая принялась выговаривать молодому доктору, что надо было лучше учиться или уж тогда идти работать в ветеринарную поликлинику и лечить служебных собак от неправильного прикуса.

Врач, конечно же, обиделся и в ответ нажал чрезмерно сильно на левую ногу участкового, отчего тот возопил в потолок, попадая воздушным потоком крика в плафон люстры, которая закачалась, угрожая рухнуть.

– Не нравится, лечитесь сами! – заявил старший лейтенант и собрался удалиться, но Анна Карловна взяла себя в руки и пояснила, что чрезвычайно расстроена таким состоянием здоровья мужа и не владеет своими нервами.

– Понимаю, понимаю! – простил врач и выписал на бланке рецепта двести граммов мази Вишневского, проинструктировав втирать ее дважды в день в больные места.

С тем и отбыл восвояси.

Анна Карловна тут же отправилась в аптеку за мазью, а Владимир Синичкин продолжал лежать на спине и вспоминал, как его угораздило жениться на Анне Карловне.

А все было крайне просто. У Анечки, которой тогда было едва за двадцать, был чудесный приподнятый задик, обтянутый чем-то тонко-эфемерным, притягательные грудки, пахнущие приятным косметическим, и папа – генерал милиции, преподававший в их школе дедукцию.

Они поженились через месяц, а еще через два папа-генерал отбыл в мир иной по грустной причине инфаркта, отобравшего все надежды на скорую карьеру Владимира Синичкина.

А еще Анечка оказалась немкой и у них не совпадали сексуальные темпераменты, к тому же у Карловны чего-то там случилось с какими-то трубами, и на мечтах о детях пришлось поставить жирный крест…

Анна Карловна вернулась с большой бутылью мази и принялась с чуткостью любящей жены натирать больные ноги мужа, отчего по квартире разнеслась такая вонь, что у супругов невольно потекли слезы из глаз.

– Какого черта – мазь Вишневского? – вопросил капитан. – Это же от нарывов!..

Он на секунду представил, как его ляжки лопаются, обнажая содержимое, и ему стало нехорошо. Он отстранил жену, прикрылся пледом и заснул до вечера без сновидений.

Вечером Анна Карловна приготовилась ко второй процедуре, стащила плед с еще спящего мужа… и не смогла удержать вопля. Ноги Вовы Синичкина пополнились в объеме еще в два раза. Кожа на ляжках истончилась, так что стали видны все сосуды и венки, пульсирующие густой кровью.

Впрочем, муж от крика не проснулся, и Анна Карловна в замешательстве решила не мазать его «Вишневским», а вновь закрыть пледом, давая возможность супругу проспать до утра. А там видно будет.

Сама она легла в гостиной под семейным одеялом и, прежде чем заснуть, коротко вспоминала дни своей молодости, ее счастливые минуты, наполненные милыми поцелуями Вовочки, его пухлыми губками, тыкающимися в ее разные девичьи места.