Последний снег - [32]

— Как тут без меня? — спросила Аня.

— ЧП никаких не было, — ответил Федор. — Приезжал Евстигнеич. Саквояж привез, яблоками его набил. Сашку проведали. Я в лес сходил.

— А что Евстигнеич говорил? — стараясь казаться спокойной, спросила Аня. — Степка тебя все ждет?

— Да этому Степке сорок два года, не пропадет без меня. Передовик, лучший капитан тралфлота.

— А я опять набегалась, под град попала.

— Работенка же у тебя.

Прошли в жилую комнатку. На стенах Аня увидела новые вещи: барометр, кортик, снимок с изображением морского порта.

Она перевела взгляд на Федора, будто бы ожидающего похвалы, сказала:

— Брюки тебе надо постирать. Не к лицу моряку ходить в таких штанах.

— У меня есть другие, — улыбнулся Федор. — Только они тоже стирки требуют. Давай пообедаем, а потом я сам займусь саквояжем.

— И не думай, — возразила Аня. — Это дело женское.

Федор подал грибной суп, жареные грибы.

— Соскучился по подножному корму, — пояснил он.

После обеда Аня отправила Федора за водой, а сама взялась за саквояж. Вынула из него яблоки, сложила в картонный ящик. Разной мужской одежды в саквояже было полно. Все запихнуто кое-как, смято. Решив вынести саквояж на ветерок, Аня полностью освободила его, последней из бокового кармашка вынула уже знакомую книжку «Морфлот». Выпавший из нее телеграфный бланк она тотчас вложила обратно, но промелькнувшая в глазах подпись отправителя насторожила.

Аня догадалась: телеграмма свежая, от Степана. Значит, Евстигнеич, помимо саквояжа, привез и эту телеграмму. Аня достала телеграмму-письмо, почувствовала, как краснеют уши. Но деваться уже некуда, и она быстро, боясь быть застигнутой Федором, пробежала по тексту.

«Посылаю телеграммы одинакового содержания сразу по трем адресам. Я отозван из отпуска, нахожусь в порту приписки в связи с назначением на должность капитана нового БМРТ. Представил твою кандидатуру на должность старпома на рассмотрение комиссии, уверен, что утвердят, но твое присутствие обязательно. Отдохнем после заводских испытаний, не подведи, срочно снимайся с якоря, предварительно сообщив о вылете. Оркестр будет обеспечен.

Степан».

Когда Федор вошел, неся два ведра воды, Аня ничем не выдала своего волнения. Только уж очень долго и бестолково она перекладывала с места на место рубахи, носовые платки. Уж очень медленно она осмысливала свой взгляд и потому не смотрела на Федора, который грохал ботинками по-хозяйски уверенно.

12

Среди ночи Федор осторожно взглянул на лицо Ани, убедившись, что она спит, соскользнул с топчана и вышел покурить.

В охваченной сном деревне не было слышно ни единого звука. Далеко все вокруг остановилось, замерло, не смея потревожить полуночный покой земли. Как тревожно-радостное напоминание о вчерашней ночи висел в небе месяц. Те же звезды, что вчера перемигивались высоко над стогом, и сейчас светились на прежних местах.

Федор давился частыми затяжками, отвыкший от курева за последние дни. Что-то надо сделать, чтобы возникло ощущение, будто еще не кончилась вчерашняя ночь, будто не было между той и теперешней никакого дня, который чуть не перепутал все. Взять охапку дров, спуститься к реке, разжечь костер. Купаться до дрожи, согреваться у огня, снова купаться, чтобы потом в изнеможении не думать ни о чем.

Телеграмма пришла как снег на голову. В планах Федора смутно и отдаленно значился переход на новое судно, а тут сразу быка за рога. И сразу, как только Федор прочитал телеграмму, у него сладко екнуло сердце. И сразу, перебив эту сосущую приятную боль, Федор сказал сам себе: нет. Он не притворялся перед самим собой, у него в голове не было ни единой мысли о том, что он останется здесь навсегда. Другая была — что он, распознавший мягкую привязчивую душу Ани, неторопливо, исподтишка подготовит ее к единственному выбору: уехать отсюда вместе. Сначала к матери погостевать, потом в портовый город, где у Федора есть однокомнатная квартира, друзья, море. Перед глазами еще днем промелькнула трогательная картина: он сходит с корабля, видит среди собравшихся на причале женщин Анюту. Вот она, утомленная долгим ожиданием, от которого слаще делается каждое мгновение встречи, кидается ему в объятия.

Федор расслабленно прислонился к поленнице, достал еще одну сигарету. Решено: он остается до конца отпуска, о чем завтра телеграммой сообщит Степке. Велика ли беда, если он еще год-другой послужит старпомом на маленьком суденышке.

И все-таки Федор почувствовал, что душа не на месте. БМРТ — большой морозильный траулер — не шутка; это большое плавание, большое, достойное истинного моряка дело.

А если сейчас все сказать Анюте, уговорить ее бросить и уехать?

До чего же тиха и светла ночь! Не шелохнется ни один лист, не вздрогнет ни одна травинка. Словно весь мир затаился, чтобы не мешать Федору думать.

Аня тоже думала. Она лишь сделала вид, что заснула, а в самом деле такое творилось у нее внутри, хоть реви. Теперь, когда ей случайно открылся секрет Федора, она думала не о себе — о нем.

Она не нуждалась в словах признания, чтобы поняты любит он, не любит. Она доверилась сердцу.

В то же время знала Аня — любит Федор море. Здесь, на земле, он гость. Стоит Ане захотеть, как он на словах отречется от моря, но пройдет срок, и все кончится тем, что душа человека затоскует по морю, к которому потянулась раньше. Тогда-то с Ани за все спросится.