Последний шаман Цитруса - [31]

Но Ким часто бывал таким — на грани идиотизма. И своими глазами ему было куда виднее, чем на видео с камер.

И за неподобающий внешний вид — синяки и ссадины — он их точно съел бы.

А так — дождался, пока все сядут, выпрыгнут из кабин и сформируют какое-то подобие строя перед ним. В очередной раз скользнул равнодушным взглядом по смятой передней панели Рэевой цэшки и спросил:

— Девятый, почему вы считаете себя умнее всех?

Рэй так растерялся, что даже на Ивора вопросительно покосился. Как будто они с Кимом могли сговориться. Но тот только расплылся в довольной улыбке и вопросительно выгнул бровь, мол, давай, отвечай на поставленный вопрос. Землянин. — По результатам тестов, — мстительно ответил Рэй Ивору.

Конечно, Ивор издевался не всерьез, а Рэй злился — тем более. На себя злился, да. На Кима — это без вопросов, на него все всегда злились. Но не на Ива.

По крайней мере, сейчас Рэй себя старательно в этом убеждал. На братьев не злятся. А если братья уходят, внутри остается дыра. Потом эта дыра забивается ржавым сухим песком. В нем, сухом и скрипучем, тонут все воспоминания, и цепляешься уже не за них — стараешься хотя бы цвет глаз не забыть.

Чтоб хотя бы цвет глаз остался.

— Вы можете лучше, девятый, — сказал ему тогда Ким. — У вас есть потенциал, но вы ленитесь. Так бывает, когда считаешь себя умнее всех. Вам что-то легко давалось раньше? Корабль вам легко не дастся. И результаты тестов в бою вам никак не помогут.

— Ага, давай, Джонс, — пожал плечами Ивор, — попытайся ты теперь.

— Что? — очень холодно и очень ровно спросил Ким, разворачиваясь к Иву.

— Я говорю… — начал Ив, но Ким перебил. Включился. Вспыхнул мертвый только что взгляд, и Ким заговорил быстро, неожиданно жестко, мгновенно растеряв из голоса ленивое равнодушие.

— Я слышу, что вы говорите. И это меня не устраивает, потому что мне не нужно, чтобы вы говорили, мне нужно, чтобы вы слушали. Хотите сказать, десятый, вы уже пытались рассказать МакКейну, как ему летать? И почему он должен слушать вас? К природному таланту, десятый, неплохо было бы приложить немного усилий. Самую малость, сможете?

Ким обвел взглядом группу, помолчал. А потом с прежним равнодушием и легким отстраненным презрением бросил:

— Вы — все вы — пока ничего из себя не представляете. Работайте.

* * *

Он повторял свое «работайте», а Рэй продолжал мять панели, терять курсы и стрелять мимо цели. Хорошо, в общем, что маневры отрабатывали на пустых полигонах. Но даже там Рэй умудрялся что-нибудь уничтожать. Что-нибудь не то, что нужно.

Однажды, вместо того, чтобы попасть в цель, снес залпом половину старого заброшенного ангара. Бессильно зарычал, ударил ладонью по стене и чуть было не снес остатки ангара к чертовой матери просто со злости.

Ивор, который шел следом, как ни странно, промолчал. Почувствовал, наверное, что Рэй готов сейчас не только ангар разносить. Зато Ким заговорил. Киму-то что — он был далеко. Его так просто было не разнести даже при очень большом желании.

— Хватит целиться не туда, девятый, — устало сказал он. — Представьте, что там люди. Что там котята и щеночки. И не стреляйте по щеночкам, ладно? Представьте, что везде, кроме цели, щеночки. А вы у нас добрый и справедливый. И оч-чень умный. По результатам тестов.

Ивор тогда откровенно заржал. А Рэй собрался.

Разозлился и собрался.

И впервые удержал цэшку ровно. И попал, куда надо.

Ким потом в присущей ему равнодушно-презрительной манере вынес Рэю торжественную благодарность за спасение животных. И ржал не только Ивор — ржали уже все.

Рэй даже не обиделся — Рэй переваривал новые ощущения. И легонько погладил по сверкающему боку свою цэшку, возвращая ее вечером в ангар. Тогда он начал сживаться с ней, притираться к ее стервозному характеру. И сжился. И даже немного полюбил. А потом они вместе воевали против Чужих. И почти до последнего она продержалась. Стерва была та еще, живучая гадина, из вредности не разваливалась на части.

С Мухами было проще — у Мух не было характеров, никаких. Мухи были идеальными и послушными механизмами. Рэй думал, что цэшки тоже были бы такими же, если бы их собирал Мист.

Но тогда Миста еще не было, был Ким. Который с тех пор ни разу не упускал шанса напомнить Рэю о щеночках в ангаре.

* * *

И однажды достал так, что Рэй чуть не врезал ему.

Едва сдержался, когда Ким его в очередной раз отчитал, хотя отчитывать было не за что — Рэй уже понимал, что делает, и точно знал: он всё сделал правильно. Не идеально, как мог Ивор, которого тогда в очередной раз отстранили от полетов за хулиганские выходки и отправили отрабатывать марш-бросок. Не идеально, но правильно.

А Киму нужно было, чтоб идеально.

И Ким снова начал о щеночках, а закончил кратким разъяснением, какие они все ничтожества. Рэй старательно сдерживался и даже в глаза ему не смотрел, чтоб не врезать все-таки, если вдруг наткнется на осточертевший равнодушный презрительный взгляд. Старательно сдерживался всю дорогу до комнаты.

И только там, оглушительно захлопнув за собой дверь, рявкнул:

— Задолбал!

— Джонс? — лениво спросил Ивор. Он лежал на койке, забросив ноги в грязных ботинках на ее спинку и затягивался своей вонючей сигаретой. Он даже на Рейне — куске сверкающего чистого камня — где-то эту дрянь раздобыл.