Последний сёгун - [21]

В третьих, с целью заручиться поддержкой кандидатуры Хитоцубаси Ёсинобу Нариаки из Мито намеревается воздействовать на императорский двор в Киото, в частности, всеми силами подстрекать к измене близкого к императору принца крови Сёрэнъин. Взамен принцу был якобы обещан императорский трон.

И так далее, и тому подобное. По Нагано получалось, что Нариаки из Мито организовал чуть ли не всеяпонский заговор, и Наосукэ был очень заинтересован в том, чтобы Сюндзэн подкрепил свои соображения хотя бы косвенными доказательствами. В ответ Нагано предложил простой план, который состоял в том, чтобы арестовать в Киото нескольких ронинов[47] – активных сторонников императора, подвергнуть их пыткам и добиться нужных показаний. Он начал с ареста Умэда Умпин, ронина из провинции Вакаса. Однако от стойкого самурая так и не удалось добиться признаний в существовании заговора Нариаки, и пришлось прибегнуть к новым арестам. Постепенно волна репрессий докатилась сначала до вассалов знатных домов и даймё, а затем и до самих аристократов и крупных феодалов.

Похоже, Наосукэ хотел арестовать всех активных «людей долга» (сторонников императора) в Японии. Не был застрахован от ареста и Ёсинобу. Еще за два месяца до задержания в Киото Умэда Умпин Ёсинобу было отказано в посещении сёгунского замка. А ведь прошло всего лишь две недели с того дня, как в том же замке Ии Наосукэ заискивал перед Ёсинобу, словно старый кот! В официальном уведомлении говорилось, что это сделано «по высочайшему повелению», иными словами, по приказу сёгуна. Между тем по сведениям, полученным Ёсинобу, сёгун Иэсада, который уже давно находился при смерти, еще четвертого числа (13 августа), то есть за день до издания этого распоряжения, испустил последний вздох во внутренних покоях замка Эдо. Однако Наосукэ решил не сообщать о кончине властителя и сохранить это известие в полной тайне, опасаясь, что если сообщение о смерти сёгуна выйдет за пределы замка, то Нариаки из Мито может воспользоваться таким благоприятным случаем и воплотить в жизнь свои тайные замыслы. Наосукэ искренне полагал, что заговор действительно существует, и главой его является именно Нариаки, а Мацудайра Сюнгаку – это своего рода Юи Сёсэцу[48], который вместе с киотосским принцем Сёрэнъин играют в этом гигантском фарсе второстепенные роли; недаром в донесениях Нагано принц фигурировал под кличкой «актер».

Ёсинобу понимал, что Наосукэ затеял какое-то крупное дело. Иначе зачем бы ему скрывать смерть сёгуна, выдавать его за здравствующего и от имени покойника издавать всякие указы?

Полученный документ не только преграждал для Ёсинобу дорогу в сёгунский замок. В нем ему запрещалось также пользоваться парадными воротами, черным ходом и хозяйственным въездом в самой резиденции Хитоцубаси. Отныне сюда дозволялось входить только через ворота личного дома Ёсинобу.

– Наверное, и с остальными нашими поступили так же, – смекнул догадливый Хираока и тотчас же послал гонцов из числа мелких торговцев тайно разведать, что происходит в эдосской резиденции клана Мито. Как оказалось, «из соображений безопасности» подобные меры были в тот же день приняты по отношению к Нариаки из Мито и Мацудайра Сюнгаку. Нариаки, в частности, был лишен права руководить кланом и помещен под домашний арест без права переписки в своем особняке в Комагомэ. Другим распоряжением «на покой» был принудительно отправлен и Сюнгаку.

Так в стране развернулись так называемые «повальные аресты периода Ансэй». Они начались с задержания в девятом лунном месяце пятого года Ансэй (октябрь 1858 года) ронинов – сторонников императора и продолжались до конца следующего года (то есть до начала 1860 года по европейскому календарю).

Был обезглавлен Хасимото Санаи, ближайший соратник Сюнгаку. С трудом избежал ареста и вместе со своим другом буддийским священником Гэссё бежал в родные края Сайго Такамори – правая рука Симадзу Нариакира, человек, который активно действовал в интересах сторонников Ёсинобу и в Киото, и в Эдо. На воротах тюрьмы была выставлена голова казненного Угаи Кокити – доверенного лица и посланника Нариаки из Мито. Агенты бакуфу вели слежку даже за такими людьми, как Ёсида Сёин из Тёсю, который вообще не имел никакого отношения к партии сторонников Ёсинобу. Общее же число самураев, обезглавленных в Эдо, казненных в других местах и сосланных на далекие острова, просто не поддавалось исчислению.

Среди пострадавших от репрессий были не только ронины, монахи и самураи разных кланов, но и девять придворных аристократов, десять даймё и четырнадцать хатамото. Самое тяжкое обвинение было, естественно, выдвинуто против Нариаки из Мито. Первоначальный приговор – домашний арест в Эдо – был вскоре заменен на пожизненное заключение в родовом поместье в Мито. Под домашний арест были заключены и так называемые «четыре мудрых правителя» – Токугава Ёсикуми, феодал из провинции Овари, который многое сделал для движения в пользу выдвижения Хитоцубаси Ёсинобу, Мацудайра Сюнгаку, губернатор Этидзэн, Яманоути Ёдо из клана Тоса, а также Датэ Мунэнари из Увадзима. Репрессий избежал разве что Симадзу Нариакира, и то только потому, что заболел дизентерией и уехал к себе на родину, где вскоре и умер.