Последний Рубеж - [8]

Трепет пробежал по телу Ассира, ноги отчаянно ударили по земле. Он ощутил, как отрывается от земли, под ладонями бежат горячие струи воздуха, не успел и глазом моргнуть, с силой потянуло вниз, перед глазами колыхнулось злое лиловое небо и разинутая пасть расщелины. Сверху страшно заскрежетало, корпус гастата вонзился в землю, пылающие куски металла летели вдогонку за Асиром, один угодил в грудь, но лишь шлепнул по барьеру и отскочил в сторону.

Встречные потоки воздуха старались раздуть ноздри и щеки, но натыкались на защитный купол и скользили дальше, раздосадованные и злые. Ассир не спешил ликовать, не корабль раздавит, так об землю разобьется. Вот радость!

Внизу раскинулась черная как ночь бездна, взгляд лейтенанта скользнул по склону расщелины, там внизу между двух громадных валунов, застрял подбитый "Птолемей". Корабль напоминал израненного путника, что завис между небом и землей. Из обожженного, развороченного борта наружу торчали кабеля и части оборудования, будто самые натуральные внутренности. Ассир мигом, прикинул расстояние до моноблока и среднюю скорость падения. Выход один: уцепиться за правый борт, и тогда, если повезет, трос забросит на валун.

Задача не из легких, но они сюда летели не мух ловить, и не басни метаморфам рассказывать!

Ассир выставил руку вперед, внутри перчатки зажужжало, серебристый клюв выскочил из отверстия в наруче, стрелой полетел к "Птолемею", следом за ним тянулась тонкая стальная паутинка. Острые края кошки вонзились в крыло, Ассир мигом остановил катушку, его с силой тряхнуло, трос заскрипел от натуги.

Бездна уже не тянула вниз, правда дернуло так, что рука едва не вырвалась из сустава. И плечевые имплантаты не помогли, Ассир стиснул зубы, боль стеганула по руке, трос натянулся до предела, мир перед глазами завертелся, тело взмыло вверх: То что надо!

Он радостно улыбнулся, взглядом уже искал где сможет зацепится, с левой стороны как раз торчит часть обшивки, за нее ухватится… Тело повело в сторону, трос зацепился за торчащие кабеля и Ассира понесло прямо на широкую монолитную скалу.

В груди шваркнуло, наружу вырвался хриплый стон, от удара перед глазами потемнело, ведь как на зло барьер отключен, через него то тросом не выстрелишь! Так бы и завис над пропастью, как червь на крючке, но пальцами правой зацепиться за край камня. Хват у лейтенанта стальной, но и камень гладкий как лед! Заскрипел песок под пальцами: Не за что ухватится, — тело поползло вниз.

— Дерьмо! — вырвалось у Ассира в сердцах, между бровями проступила глубокая складка, — всего на дюйм промазал! Черт.

Камень скрипел под прочными перчатками, за пальцами тянулись мелкие борозды, но Ассир чувствовал, не удержится, слишком тяжелый для одной руки. Пальцы бессильно разжались, Ассир с ужасом понял, что падает вниз, в животе охладело, а на душе — досадно, ведь почти достал… Трос радостно блеснул в красном свете солнца, Асир поднял голову, отсюда снизу он казался пауком, те любят перелетать на паутинках с дерева на дерево. В детстве они так и называли альпинистов — пауками.

Ассир завис в узкой расщелине между валунами. Под ногами чернеет бездна, а до спасительного борта не меньше двадцати ярдов. Он бы и рад взбежать, как те пауки, но ухватится за трос нечем, все что левее сердца, будто заморозили в криокамере. Ассир шипяще выругался, Может, повишу, денек другой, глядишь зашевелюсь.

Сверху брызнул луч света, яркий, широкий, так горят спасательные фонари, или сигнальные ракеты. Ассир поднял голову и увидел красивое, но перепачканое кровью лицо. Синие большие лаза смотрели сурово, с интересом, он узнал характерный для гемерянок овал лица, и даже дышать перестал.

Оно выглядело безупречно, не верилось, что такое совершенство возникло само, наверняка постарался хирург-пластик. Точеные скулы, легкая надменность в глазах, гемерянки они все такие, будто из высшего света. Нос тоже — произведение искусства, красиво очерченные пухлые губы, длинная чувственная шея… с таким лицом, только на подиум, не на Преторию, к метаморфам. Что эта куколка тут забыла?

Больше не разглядел, столб света ударил по глазам, вышиб слезу, она маленькой капелькой побежала по пыльной щеке, за нею протянулась тонкая полосочка чистой кожи.

— Кто здесь? — спросили сверху, на сносном межпланетном.

— Я здесь, — ответли Ассир хмуро, — кто вы? Назовите себя, и уберите набок чертов фонарь!

Лейтенант знал ученых поименно: Иван Ломов, Авар Ти, и Дана Лопез, все работали раньше с "Омегой".

— Эона, — ответил уставший женский голос, — Эона Мендес.

* * *

Ассир знал Эону Мендес. Ведь она — знаменитость! Но не из тех, что выставляют напоказ обнаженные прелести, извиваются змеей на шестах в прокуренных барах, где-нибудь на отшибах Цереры. Хотя о тамошних можно долго рассказывать… Трудно не знать лучшего пилота в галактике, хоть где-то повстречаешь, привычнее в новостях, но если повезет, то и лично, главное не в открытом космосе, на истребителе. А в летном деле Эона действительно лучшая, равных ей нет, если не сравнивать с отцом: Генералом Мендесом.

Старик Диего — неподражаем. Даже навигационные киборги и те оставались глубоко в хвосте. А какой виртуоз! Одних только выкрутасов генерал знал столько, что и запомнить трудно, не говоря уж про возьми да повтори! Но к несчастью, старик испарился, восемь лет назад, где-то в туманности, за Пузырём -1. н