Последний рейс "Лузитании" - [26]

Вильям Томас Тернер, облеченный на судне полной властью, почувствовал себя тревожно и одиноко. Его одиночество могло быть по-настоящему понятно только капитанам. Это было чувство ответственности перед людьми, вверившими ему свои жизни, ответственности, которую шкиперы испытывали со времен парусного флота, когда единолично решали, брать ли рифы перед штормом, идти ли прежним галсом или ложиться на другой? Какой курс принесет спасение, а какой приведет к кораблекрушению? Война усилила эту ответственность, добавила проблем, постоянно требующих от морского ветерана решений. Одиночество Тернера усугублялось тем, что он не мог или из гордости не желал спросить совета ни у кого, даже у такого капитана-администратора, как Андерсон. «Ты командуешь лучшими судами компании, - рассуждал Тернер, - предполагается, что именно ты обладаешь способностью принимать решения в такие моменты, как этот. Там, где методы и предостережения Адмиралтейства оказываются бесполезными, только ты способен спасти свое положение». Быстро взвесив все имеющиеся у него альтернативы, Тернер пришел к решению. Он приказал определить место судна по траверзному расстоянию до мыса Олд-Хед-оф-Кинсейл. Для этого «Лузитания» должна была следовать строго постоянным, без каких-либо отклонений курсом в течение сорока минут. При этом скорость тоже должна была выдерживаться постоянной, не изменяемой даже на доли узла. Только тогда, когда определения будут закончены, но не раньше, Тернер будет уверен хотя бы в одном - в точном местонахождении «Лузитании» [49].

Другой офицер - капитан-лейтенант Швигер - уже знал, где находится «большой пассажирский пароход». Он не отрывал своего перископа от этого судна с того момента, когда оно впервые показалось из-за горизонта. Сейчас капитан лайнера «услужливо» выводил судно в положение, удобное для расчета торпедного удара.

- Торпеды готовы, - услышал Швигер.

8 ТОРПЕДЫ С ПРАВОГО БОРТА

Третий помощник капитана Альберт А. Бистик приступил к определению места «Лузитании» по пеленгам мыса Олд-Хед-оф-Кинсейл. Судовые часы на мостике показывали 1.50 пополудни. Десятью минутами позже Бистик, которого капитан Тернер обычно называл почему-то «Биссит», освободился и прошел в свою каюту.

Он только собрался присесть за маленький письменный стол, чтобы внести необходимые записи в свой журнал, как в дверях каюты показался багажный кладовщик.

- Люди ждут вас в багажной кладовой, сэр, - обратился он к Бистику.

Согласно правилам компании «Кунард», во время утомительной процедуры подъема громоздкого багажа на грузовом лифте должен был присутствовать кто-либо из судовых офицеров. Необходимо было также поднять из почтового трюма около трех тысяч мешков с почтой, подлежащих первоочередной разгрузке в порту прибытия.

Бистик встал из-за стола, но тут же вспомнил, что на нем новый форменный костюм, купленный на днях в Нью-Йорке. Даже для наблюдающего офицера подъем багажа был грязной работой. Поэтому Бистик сказал багажному кладовщику, что сейчас придет, и начал быстро переодеваться в старую униформу.

Часы над его столом показывали 14.09, надо было поторапливаться.

В то время как Бистик и большинство других судовых офицеров готовились к выполнению своих послеполуденных обязанностей, пассажиры прогуливались по залитым солнцем палубам либо отдыхали в палубных креслах. Остальные упаковывали вещи или же заканчивали ленч во вторую смену.

Британские торговцы хлопком Роберт Дж. Тимминс и Ральф Моуди, основавшие свои конторы в техасском Гейнсвилле и ехавшие в одной каюте, продолжали еду. Они изрядно пропотели, играя в мяч, и сейчас охлаждались напитками. Оркестр заиграл «Голубой Дунай», оба совершенно размякли и почувствовали себя умиротворенными. Они от души посмеялись, вспомнив греческого капитана, который прошлым вечером, натянув на себя спасательный пояс, выкарабкался в слегка покачивающуюся шлюпку и проспал в ней всю ночь. Непреклонного грека не могли убедить никакие доводы и увещевания. Тимминс счел это самым забавным из всего, что ему когда-либо доводилось видеть.

- У нас еще есть время, - сказал он, откидываясь назад своим большим тяжелым телом и вытирая при этом испарину с лица, которое вновь расплылось в улыбке.

Моуди взглянул на наручные часы и согласился с Тимминсом - они показывали как раз два часа с минутами.

Арчибальд Дональд в обеденном салоне 2-го класса также заканчивал ленч вместе с Гвайером, его женой Маргарет и еще одной соседкой по столу мисс Лорной Пейви из Саска-чевана. Дональд наблюдал, как Лор-на ест грейпфрут, и при этом делал вид, что находит это забавным. Он поддразнивал Лорну по поводу выбора десерта, но все-таки присоединился к нему. Лорна, хорошенькая круглолицая девушка, ехавшая работать в обществе Красного Креста, выглядела смущенной.

Англичанин Герберт Эрхардт, как и другие, заканчивал еду. Он изучал химию в университете Торонто и сейчас возвращался на лето домой, причем раньше, чем обычно, поскольку учебные семестры в Канаде были сокращены в связи с военным временем. Во время рейса он играл роль своего рода Пайда Пайпера [50]. Шесть-семь малышей буквально прилипли к нему и не оставляли ни на шаг. По счастью, одна шестнадцатилетняя девушка протянула ему в этом деле руку помощи. Эта роль забавляла двух его братьев и еще одного молодого человека, разделявшего с ними каюту.