Последний ребенок - [51]

Служба соцобеспечения.

Плохо дело.

Женщина перехватила его взгляд и начала подниматься, но Хант отвернулся раньше, чем она успела что-то сказать. Он уже направился в вестибюль и тут услышал голос Кэтрин:

– Детектив Хант?

Она стояла возле лифта и выглядела так, словно сбежала из ада. Детектив подошел к ней, и они вдруг как будто оказались одни в заполненном людьми помещении.

– Кэтрин? Как Джонни?

Кэтрин потерла руку, откинула упавшие на глаза волосы, и Хант понял, что женщина на грани нервного срыва и держится из последних сил.

– Не очень хорошо. У него семь резаных ран, две из которых довольно глубокие. – Она провела пальцем сначала под одним глазом, потом под другим. – Ему наложили двести шесть швов. Рубцы останутся на всю жизнь.

Хант посмотрел ей за спину.

– Он не спит?

– Просыпался ненадолго, но сейчас снова спит.

– Что-нибудь сказал?

– Спросил об Алиссе. Нашли ли мы ее.

Хант отвернулся, но Кэтрин тронула его за руку.

– Это тот же человек?

Она спрашивала о Бертоне Джарвисе. Он ли забрал у нее дочь.

– Пока говорить рано.

– Правда? – Кэтрин сжала его руку, и Хант увидел в ее глазах и надежду, и страх.

– Не знаю. Мы сейчас выясняем это. Проверяем. Когда узнаю что-нибудь, сразу же сообщу вам. Обещаю.

Она кивнула.

– Мне нужно вернуться… вдруг он очнется.

Хант остановил ее:

– Кэтрин…

– Да?

– Здесь женщина из соцобеспечения. Наверное, захочет поговорить с вами.

– Из соцобеспечения? Не понимаю.

– Джонни целую ночь не было дома. Он брал вашу машину. И едва не погиб от рук педофила. – Хант помолчал. – Не думаю, что они позволят Джонни остаться с вами.

– Не понимаю, – повторила Кэтрин и торопливо добавила: – Я не соглашусь.

– Он носил перья, погремушку гремучей змеи и какой-то череп на шнурке вокруг шеи. Ни один судья не разрешит, чтобы он жил с вами. Вы видели сегодняшние газеты? Смотрели телевизор? Си-эн-эн? «Фокс»? Его называют Маленьким вождем, Диким индейцем. Об этом все теперь говорят, так что вопрос стал политическим. Служба соцобеспечения обязана принять какие-то меры, ничего другого им не остается.

Она поникла.

– Что я могу сделать?

– Не знаю.

– Пожалуйста. – Кэтрин вцепилась ему в руку. – Пожалуйста.

Хант посмотрел влево, потом вправо. За семнадцать лет службы он ни разу не переступал черту, но сейчас, видя эту черту так же ясно, как и любую другую, и полностью контролируя себя, сделал это без раздумий. Почему? Потому что есть на свете вещи поважнее.

– Они проведут полное обследование. Начнут с того, что заявятся к вам домой без всякого предупреждения.

– Я не…

– Вам необходимо поехать сейчас домой. Убраться. Привести все в порядок.

Она машинально подняла руку, коснулась пряди засаленных волос.

Хант помолчал, понимая, что в любом случае должен сказать то, что будет больно.

– Нужно избавиться от наркотиков.

– У меня нет…

Хант покачал головой.

– Не надо, Кэтрин. Не лгите мне. Сейчас я ваш друг, а не коп. И как друг пытаюсь вам помочь.

Она долго смотрела ему в глаза, потом все же опустила голову.

– Посмотрите на меня, Кэтрин. – Детектив взял ее за подбородок. – Доверьтесь мне.

Она сморгнула слезы и с усилием выговорила:

– Мне надо ехать.

Хант посмотрел сквозь стеклянную дверь. Толпа репортеров. Камеры. Он взял Кэтрин за руку.

– Сюда. – Провел ее по казавшимся бесконечными коридорам к грузоподъемнику, а потом к двойной двери с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ДОСТАВОК». – Машина здесь.

– А где моя?

– Задержана как вещественная улика.

Сделав двадцать шагов под жарким солнцем, Кэтрин высвободила руку.

– Сама справлюсь.

Но без него у нее получалось плохо, и Хант понял это, когда они подошли к машине. Щеки ее горели, сжатые в кулаки пальцы побелели от напряжения. Прислонившись к дверце, она опустила голову.

Доставив ее домой, Хант припарковался как можно ближе к двери.

– У вас есть деньги на такси? Чтобы вернуться в больницу? – Кэтрин кивнула. – Номер моего телефона?

Она смахнула с лица волосы, встретила его вопросительный взгляд и с какой-то несмелой гордостью сказала:

– У меня несколько ваших карточек. – Открыла дверцу, и снаружи дохнуло жаром. Перед ним мелькнули ее ноги, ее рука легла на дверцу. Она наклонилась, и ее голос прозвучал негромко и сдавленно: – Я люблю своего сына, детектив.

– Знаю.

– И я хорошая мать.

Кэтрин пыталась убедить себя, но пустоты в ее глазах говорили о другом. Джонни лежал в больнице, а она все еще была под кайфом.

– Знаю, – сказал Хант, хотя согласиться с этим не мог.

Была, да.

И, надеюсь, станешь снова.

Он дал задний ход.

Кэтрин стояла и смотрела ему вслед.

* * *

Тридцать минут спустя Хант уже работал в гараже вместе с Йокамом и несколькими криминалистами.

– Внимание, – сказал Йокам.

– Что?

– Шеф.

Хант посмотрел на тропинку и увидел продирающегося через кусты начальника полиции. За ним тащились два помощника. Идущий впереди полицейский в форме отводил ветки.

– Вижу.

– Хорошего чем больше, тем лучше.

Хант сложил руки на груди. Если шеф решил проверить, что ж, пусть проверяет, но изображать радость по этому поводу он не собирался.

Шеф остановился в пятнадцати футах от гаража и, подбоченясь и задрав голову, оглядел место преступления.

– Из кино, что ли, копирует? – шепотом спросил Йокам.