– Думаете, Джонни понравится?
– Думаю, понравится. Да.
Кэтрин опустила голову.
– Джонни вернется домой завтра. Нам понадобится какое-то время. Ну вы понимаете… Побыть вдвоем. Найти какой-то ритм.
– Конечно.
– Но через месяц или около того вы могли бы прийти на обед.
– Это было бы чудесно.
Кэтрин кивнула. Она нервничала, стыдилась, робела и вообще чувствовала себя неуверенно.
– Правда хороший дом?
– Прекрасный, – ответил Хант, не сводя глаз с ее лица.
Летний зной уже стал смутным воспоминанием, когда Джонни и Кэтрин поехали в Хаш Арбор. Была суббота, вторая половина дня. Они ехали, а деревья высились над ними с обеих сторон. Впереди сквозь кроны пробивался солнечный свет, и они уже видели гранитные столбы и кусты ежевики.
– Поверить не могу, что ты сюда приходил.
– Успокойся, мам.
– Здесь же могло случиться все что угодно.
Джонни поднял руку.
– Кладбище там.
Они проехали как можно дальше, потом вышли, и Джонни повел мать по вырубке.
– Детектив Хант сказал, что его похоронили здесь на прошлой неделе. Деньги дал какой-то друг его матери. – Краска на калитке все еще сияла белизной. – Надо бы приехать, постричь траву.
– Пожалуйста, не надо, – забеспокоилась Кэтрин, но Джонни уже обдумывал поездку.
Могила Ливая Фримантла выделялась свежей землей.
Рядом с ним, под новым надгробием, лежала его дочь.
– София, – сказал Джонни. – Так ее звали.
Они посмотрели на другой могильный камень. На нем стояли даты рождения и смерти. И короткая надпись.
Ливай Фримантл
Последний из детей Айзека
– Я пересчитал надгробия, – сказал Джонни. – В ту ночь, которую провел здесь. Три для тех, кого повесили. – Он указал на небольшие, едва обработанные камни у основания громадного дуба. – И сорок три для потомков Айзека Фримантла. Теперь уже сорок пять. – Перед ними стояли ряды суровых каменных надгробий. – Если б Айзека убили, повесили, как других, никто из них не жил бы и не умер.
– Твой прапрадед был исключительный человек. – Кэтрин помолчала. – Как и твой отец. – Джонни кивнул, потому что не мог произнести ни слова. – Я никогда не видела Кена Холлоуэя таким мерзавцем, как в тот день. – Она потерла запястья, на которых еще виднелись следы от струн, которыми он связал ей руки. – Без помощи Ливая Фримантла мы могли бы умереть.
Они молчали. Солнце играло на мраморной плите.
– Он сказал мне, что жизнь – это круг.
Мать посмотрела на деревья, на ряды камней и положила руку сыну на плечо.
– Может быть.
В тот вечер Джонни написал Джеку. В письме он рассказал все, что случилось за те месяцы, что они не виделись. Получилось десять страниц. Джонни адресовал письмо «Джеку Кроссу, Моему Другу».
