Последний пророк - [11]

Всю дорогу до привала Ошитива шла, прихрамывая, и плакала. Она чувствовала, что ее все предали: ее семья и ее племя. Она считала себя самым несчастным существом на свете. Мимо их процессии прошла группа рабов, они направлялись на север, в рудники, где добывался небесный камень. И тогда Ошитива подумала, что есть на земле люди, еще несчастнее ее. Их безжалостно подгоняли хлыстами; мало кто из них склонил голову перед Темным Господином, ведь они были самыми презренными людьми на земле, а их судьбы самыми ужасными, какие только могут выпасть на долю человека, и они не боялись ни господ, ни законов. Люди говорили, что казнь для них предпочтительнее той жизни, что они вели на раскопках, зная, что в шахтах никто не выживал. Забыв о своих бедах, сердце Ошитивы готово было разорваться от боли за этих горемычных людей; никакого преступника нельзя было так наказывать.

Пока человеческий поток двигался на восток, горные хребты уступили место столовым горам, отделенным друг от друга каньонами с отвесными обрывами из желтого и красного песчаника. То тут, то там появлялся небольшой островок горного леса с ручейками и озерами, но чем дальше продвигалась процессия, тем меньше становилось таких островков, а озер и ручьев уже не было видно.

На закате процессия сделала очередной привал, и воины-ягуары сломали ряды, крича и гремя своими пиками о щиты и наполняя долину страшным ревом. Они тут же начали разводить ночной костер, а потом стали играть и плясать. Ошитива не могла видеть их из своего конца громадного лагеря, но она слышала, как они громко распевали песни вокруг костра, шумно играли, резвились. От их восторженных воплей становилось жутко.

Она снова ждала, когда за ней придут, чтобы отвести к Темному Господину, но ее опять привязали к земле. В это время среди рабов разносили лепешки и воду. Она почти не думала о еде, ей становилось дурно от мысли, что ей придется провести ночь с Темным Господином. Чего же он ждет?

Пока Безносый пил свой напиток и рассказывал о лучших временах, Ошитива то плакала, то размышляла о том, сможет ли она убежать, не заснуть.

Посреди ночи она проснулась от страшных криков человеческой агонии. Она зажимала уши руками до тех пор, пока крики не смолкли. На следующий день она увидела, что кремневые наконечники воинов-ягуаров испачканы кровью.

На третью ночь привала, когда повсюду раздавались крики и барабанный бой воинов, Ошитива спросила Безносого, что происходит.

Он посмотрел на нее равнодушно, будто она спросила о чем-то очевидном:

— Это — Восемь Дней.

— Восемь Дней?

Его брови опустились на две дырки, оставшиеся от носа.

— Изменчивое время для Темного Господина и ягуаров. Время, когда… — он сделал паузу и посмотрел через плечо, — все что угодно может произойти.

Из-за тона, каким он произнес эти слова, по коже Ошитивы забегали мурашки.

— А что происходит на восьмой день?

Он не ответил, а Ошитива посмотрела на людей, сгрудившихся у костров: сотни мужчин, женщин, детей.

— Для чего все эти люди собраны здесь?

— Служить Темным Господам, — ответил он и пожал плечами.

Но закравшийся в ее сердце страх подсказывал ей, что их собрали здесь по совсем другой причине.

С каждой ночью воины-ягуары становились все более свирепыми, и в течение дня по тому, как они маршировали, Ошитива чувствовала в их поведении возбуждение и тревогу, казалось, что ими кто-то управлял. На шестую ночь по лагерю, разбитому на маленькие группы, прошел Мокиикс, и Ошитива заметила, как сильно напряжено его тело, как подозрительно и тревожно смотрит он. А Безносый пил, словно от страха хотел забыться в своем нектли, потом, напившись, потерял сознание.

Но Ошитива не могла заснуть. Она лежала, дрожа от страха, смотрела на звезды, размышляя о том, что же происходит на восьмой день.

3

Они дошли до перекрестка двух широких дорог, и вся процессия повернула на юг. С этого места их дорога с плоской равнины начала неуклонно подниматься вверх. Той ночью лагерь был разбит у подножия небольшой столовой горы.

Вечером того дня Ошитива вдруг подумала, что скоро произойдет что-то ужасное.

Воины-ягуары не пели и не плясали.

Странная тишина опустилась на лагерь, несмотря на огромное количество людей, несмотря на горящие костры. Не слышалось ни звуков флейты, ни резвого веселья игроков, ни болтовни, смолкли даже стоны и жалобы пленников.

Ошитива сидела, подтянув колени к груди, и от страха раскачивалась взад и вперед. Ее жизнь превратилась в кошмар. Она находилась вдали от дома, от семьи; красная туника была разорвана, девичьи завитушки на волосах давно распустились. Она смогла обвязать свои израненные ноги листьями растений, но была не в силах унять голодную боль в животе, ведь лепешка и глоток воды ей редко доставались.

Вся в слезах, Ошитива наконец забылась во сне, но неожиданно проснулась и увидела, как из шатра Темного. Господина, крадучись, вышла темная фигура и исчезла в соснах у дороги.

До самого утра Ошитива не сомкнула глаз, а на рассвете она заметила, что та фигура в плаще снова проскользнула в шатер. В тот день процессия с места не трогалась. Лагерь продолжал свою жизнь у подножия горы.