Последний праведник - [17]

— Отпустите моего сына! Он здесь ни при чем!

Женщины кричали от бешенства, кто-то поднял в воздух мертвого мальчика, отец пытался достучаться до них своими мольбами. Когда стало понятно, что мольбы не помогут, он начал угрожать, выкрикивая имена своих знакомых из столичной полиции. Но столичные имена в пустыне были пустым звуком. Родственники убитого мальчика заставили отца встать на колени. Он продолжал кричать, тогда кто-то набил ему рот песком. Блевотина, крик, смерть. Мертвого мальчика снова вернули на землю, в центр круга.

— Твой сын за моего сына! — Закричал человек, держащий Абдула Хади за горло, и сжал его. Его отец безнадежно смотрел на весь этот ужас, изо рта текла перемешанная с песком кровь.

Абдул Хади помнил, как отец мертвого мальчика разжал пальцы, отпустив горло, схватил его за руку, а другой рукой поймал его младшую сестру.

— Я разрешаю тебе выбрать! — Крикнул отец мертвого мальчика его отцу. — Мальчик или девочка?

И только теперь Абдул вспомнил душераздирающий крик своей матери. Кричала ли она так, плакала ли она так, пока он один стоял перед лицом смерти? Может быть, я просто этого не помню, снова и снова повторял Абдул Хади, там ведь все кричали.

— Мальчик или девочка?

— Это был несчастный случай… Я вас умоляю.

— Твой сын или твоя дочь.

Откуда-то взялся нож с засохшей кровью на лезвии. Его кончик приставили к отцовской гортани, чтобы ускорить принятие решения.

— Кого ты выбираешь?

Отец Абдула смотрел только на своего сына, отвечая:

— Девочку. Возьмите девочку.

10

16 декабря, среда

Нильс Бентцон проснулся поздно, чувствуя себя при этом нисколько не отдохнувшим. Можно было бы позвонить на работу и сказаться больным, более того, после предыдущей ночи он имел право на отгул. И все-таки через пятнадцать минут он уже сидел в машине, с мокрыми волосами, чашкой кофе в руке и галстуком на шее, который даже собиравшийся на конфирмацию мальчик завязал бы лучше.

Главное управление полиции, Копенгаген

Нильс еле-еле мог разглядеть здание Главного управления полиции за стеной из зеленых автобусов, подвозивших к нему все новые и новые полицейские команды. На время климатического саммита в столицу были стянуты все полицейские силы страны. Через несколько часов на датской земле приземлится Air Force One.[18] Мама Нильса уже звонила и спрашивала, встретится ли Нильс с ним, будет ли Нильс отвечать за его безопасность. Нильсу пришлось разочаровать свою старенькую маму и объяснить ей, что у Обамы с собой собственный отряд телохранителей — а также собственные лимузин, еда, парикмахер и чемоданчик с кодами американского арсенала ядерного оружия. Потом, правда, Нильс засомневался, поверила ли она в чемоданчик. Но ему показалось, что примитивная правда ее бы разочаровала: Нильс не встретится ни с кем, кроме разозленных демонстрантов перед «Белла-Центром».

Он протиснулся сквозь толпу провинциальных полицейских, походивших на выбравшихся в большой город на экскурсию школьников: они хихикали и открыто радовались перемене в своих унылых буднях. Оно и понятно, сегодня им не придется выписывать штрафы за превышение скорости на крошечных проселочных дорогах севера Ютландии или препятствовать тому, чтобы рыбаки выцарапали друг другу глаза в доме культуры в Тюборёне. Скоро они окажутся лицом к лицу с движением «Атака», разными организациями по защите окружающей среды и крайне неприятной смесью высокоодаренных левых активистов и злобных недолюбленных детей, называющих себя антиглобалистами.

— С добрым утром, Бентцон!

Прежде чем Нильс успел обернуться, он почувствовал крепкий мужской толчок в плечо.

— Леон. Ты выспался?

— О да. Спал как убитый. — Леон изучающе посмотрела на Бентцона и продолжил: — А ты вот выглядишь как-то не очень.

— Мне обычно нужно несколько часов, чтобы прийти в себя.

— Ну, это не мой случай.

Леон улыбнулся. «Ты мне не нравишься», — подумал Нильс, и эта мысль не хотела его отпускать. Ведь так оно и есть, Нильсу не нравится Леон. Способность спать младенческим сном после ночи, проведенной в компании трупа и раненых детей, ему несимпатична. К счастью, в их разговор вмешалась Анни:

— Тебя искал Соммерстед.

— Соммерстед? — повторил Нильс, поднимая глаза на Анни.

Секретарша кивнула. Не исключено, что в ее взгляде промелькнуло сострадание.

Мало кому из коллег Нильса выпадала на долю личная встреча с инспектором полиции В. К. Соммерстедом в его собственном кабинете. Полицейская байка гласила, что за всю карьеру в полицейском управлении в кабинет к инспектору можно попасть не больше трех раз: для получения первого выговора, для получения второго выговора и для получения двадцати минут на сборы своего барахла перед увольнением. Нильс был у него уже дважды. Два выговора.

— Как можно быстрее, — добавила Анни, призывно улыбаясь Леону.

Нильс увлек ее в сторонку, к автомату с кофе.

— Он только обо мне спрашивал?

— Он не сам спрашивал, звонила его секретарша и просила, чтобы ты поднялся к нему, как только придешь. А что? Что-то случилось?

* * *

На стеклянной двери приемной черными буквами было написано «В. К. Соммерстед». Никто не имел ни малейшего понятия о том, что скрывается за инициалом «К.», не исключено, что он был добавлен просто для благозвучия. Соммерстед говорил по телефону, но его широкая челюсть при этом совершенно не двигалась, и Нильс подумал, что Соммерстед мог бы стать отличным чревовещателем.