Последний подарок Потемкина - [34]

– Позвольте, принц, но это же языческий сюжет, – с пафосом сказал граф Кобенцль, ревностный католик в десятом поколении, – он неприложим в качестве примера к нашему христианскому мировоззрению!

– А что, по-вашему, жертвоприношение вообще и Исаака в частности хоть как-то укладывается в рамки христианского мировоззрения, граф? – не удержался Потёмкин. Причин, чтобы периодически подтрунивать над напыщенным австрияком у князя было предостаточно…

Австрийский посол граф Людовик Кобенцль был нагл и на вид не очень аппетитен. Толстый, рыжий, он к тому же слегка косил. И уж совсем не отличался опрятностью. Вплоть до того, что это было заметно, даже когда посол был одет в парадный костюм. Тем не менее граф Кобенцль почему-то пользовался благосклонностью покойной императрицы-матери Марии-Терезии и императора-сына Иосифа, хотя никакими большими прирожденными талантами не обладал… И вообще, говоря словами беспощадного шутника де Линя, «он слишком плохо выглядел, чтобы возбуждать в соперниках ревность или беспокоить их честолюбие, и это способствовало назначению его в самые блестящие посольства и даже на министерские посты…»

Но, что поразительно, рыжий австрияк был настолько феноменально самоуверен, что позволял себе вступать в дебаты с самим Светлейшим. Особенно в присутствии княгини Долгоруковой…

Кобенцль замолчал озадаченно. И Светлейший некоторое время наслаждался ситуацией. Потом спросил:

– А что об этом думает наш уважаемый надворный советник?

Цейтлин по привычке пригладил бороду и озадачил всех ещё больше:

– Есть много талмудических толкований причин жертвоприношения Исаака… Но, зная ваше пристрастие к парадоксам, светлейший князь, я хотел бы предложить наиболее парадоксальное из всех…

– Так предложи же, любезнейший Цейтлин! – и Потёмкин в предвкушении увлекательной полемики поставил мощную ногу на сафьяновое кресло, – мы все тут, поверь, трепещем в ожидании.

– Некоторые тексты проводят сравнение этой ситуации с Книгой Иова в Ветхом Завете, – сказал Цейтлин, – проводят параллель, так сказать.

Наступила неловкая пауза…

– Вы ведь помните фабулу этой притчи? Об Иове… – деликатно осведомился он, выжидательно поглядывая на окружающих.

– Помним, помним, Цейтлин, не волнуйся, – ответил за всех Светлейший. И, обращаясь к остальной аудитории, пояснил на всякий случай:

– Книга Иова расположена между книгой Есфирь и Псалтирью в Священном Писании. Это там, где сатана, не к ночи будет сказано, сомневаясь в искренности благочестия Иова, предлагает Всевышнему подвергнуть несчастного самым ужасным испытаниям.

При этих словах кое-кто перекрестился, а у кого-то и глаза загорелись от любопытства. Изида, до сих пор дремавшая на Сашенькиных коленях, чутко приподняла острое ухо и, похоже, стала прислушиваться. А может, Сеньке это просто почудилось. Пристроившись на сафьяновом стуле в глубине гостиной, подальше от опасной картины, он вел бдительной надзор над левреткой. Краем глаза, конечно же. Открыто на Изиду он смотреть побаивался, так как минут пять тому назад, поймав его взгляд, злобное создание, слегка ощерясь, выказало немалых размеров клык. Это, естественно, тут же вызвало в Сеньке страшноватые воспоминания…

Присутствующие, оценив благодарными улыбками исчерпывающее резюме Светлейшего, опять обратили свои взоры на надворного советника.

– Ну и при чем тут злосчастный Иов? – нахмурился князь, озвучивая ещё не заданный, но наверняка пришедший всем в голову вопрос. – И где тут параллель твоя?

– Так же, как и в случае с Иовом, – не замедлил с ответом Цейтлин, – сатана подвергает сомнению верность и искренность Авраама и предлагает Всевышнему его испытать. Сам же при этом искушает Авраама не повиноваться приказу…

– Мало того, – тут Цейтлин выдержал эффектную паузу, оглядывая аудиторию, – искушению подвергается и Исаак, которому сатана внушает мысли о непокорности. И посему, преодолевая эти дьявольские мысли, Исаак сам умоляет Авраама связать его по рукам и ногам для жертвоприношения.

– Эко ты закрутил, – задумчиво протянул Светлейший, слегка раскачивая тяжелое кресло ногой в такт своим мыслям. Потом усмехнулся, но как-то кривовато: – Что-то сомневаюсь я насчет сатаны. Он, конечно, провокатор первостатейный. Но уж слишком много на сатану сваливают. Жертву-то требует не он, не так ли? – многозначительно вопросил он. И, поколебавшись секунду, перекрестился. На всякий случай.

– А ну-ка, Священное Писание неси мне скорейше, – обратился он к ближайшему лакею и, встретив его вопросительный взгляд, досадливо бросил: – Скажи секретарю Попову, пусть принесет… Книгу Бытия, глава 22… Пускай Елизаветинскую Библию несет, второе издание…

– Вот тут сказано, – открывая огромную Библию 1756 года издания и снимая ногу с кресла, прочел Потёмкин:

«Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе…» И, между прочим, про сатану ни слова!

– А я знаком с другой формулировкой, князь, – с важностью изрек граф Кобенцль, – «Возьми сына, своего единственного, обещанного Мной сына Исаака…» И бросил выразительный взгляд на княгиню Долгорукову. – Естественно, граф, – отозвался Светлейший слегка снисходительно, но учтиво, – переводы-то разные… Ведь перевод славянской Библии, скорее всего, основан на «Септуагинте», а ваша латинская «Вульгата» – это большей частью перевод с древнееврейского…