Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского - [93]
Одним из симптомов изменившегося отношения власти к Зиновию Петровичу стало назначение 19 декабря 1905 г. приказом по Морскому ведомству следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя. Председателем комиссии назначили 64–летнего вице–адмирала Я. А. Гильтебрандта, бывшего в 1899–1900 гг. начальником эскадры Тихого океана, а членами — контр–адмиралов П. П. Моласа, Э А. Штакельберга, капитана 1 -го ранга А. Ф. Гейдена и капитана 2–го ранга Г. К. Шульца. Никто из членов комиссии в войне с Японией не участвовал; это, понятно, вызвало ироническое отношение В. И. Семенова. Однако очевидно, что именно такая комиссия, а в нее входили достаточно опытные моряки, могла высказать боле или менее объективное мнение. Стоимость же кораблей 2–й эскадры печать оценивала в 144 млн руб. Скажем прямо, эта стоимость была еще занижена.
Комиссия работала обстоятельно, и многие видели в этом руку старого отличника учебы капитана Густава Шульца. Участникам событий, в том числе и З. П. Рожественскому, был предложен обширный перечень вопросов[179], в том числе вопросов, призванных выяснить роль самого командующею погибшей эскадрой. Зиновию Петровичу пришлось на эти вопросы отвечать, а не возглавлять исследование опыта войны, на что надеялся В. И. Семенов. Показания З. П. Рожественского, отчасти уже приведенные нами в этой книге, представляют большой интерес, поскольку содержат его личные, хоть и post factum, оценки обстановки и своих действий. В показаниях явно просматривается тактическая беспомощность командующего эскадрой. По его мнению, сущность плана сражения определялась целью прорыва через пролив и заключалась в том, что «эскадра должна была так маневрировать, чтобы, действуя по неприятелю, по мере возможности, продвигаться на север»[180].
Ответы З. П. Рожественского на ряд «коварных» вопросов (об окраске кораблей, о перегрузке и т.п.) носили явно необъективный характер и преследовали определенные цели. В показаниях Зиновия Петровича уже вполне ясно прослеживается обвинение адмирала Н. И. Небогатова, который, по его мнению, после выхода из строя «Князя Суворова» должен был принять командование эскадрой.
Еще одной неприятностью для З. П. Рожественского стало появление типографски оформленного труда его бывшего подчиненного А. Н. Щеглова «Значение и работа штаба по опыту… войны», где добросовестный и грамотный офицер буквально «по костям» разложил деятельность начальника ГМШ, описанную нами подробно в восьмой главе. На этот труд Зиновий Петрович дал подробный ответ, который делает ему честь, по крайней мере за прямоту суждений. Но, однако, не исправляет сущности происшедшего.
Наконец император утвердил представление А. А. Бирилева о предании суду «виновников» цусимской катастрофы. Было решено рассматривать отдельно дело о сдаче миноносца «Бедовый» и дело о сдаче отряда Н. И. Небогатова.
Этого Зиновий Петрович вынести не мог, и направил прошение об увольнении от службы. Высочайшим приказом по Морскому ведомству от 8 мая 1906 г. (№ 679) он был уволен «по болезни от ран и контузий происходящей, с мундиром и пенсией…» Пенсией адмирала не обидели, он получил со всеми льготами и заслугами 7390 руб. 51 коп. в год, что, конечно, было меньше жалованья начальника ГМШ, но вполне позволяло прилично жить в столице.
В качестве отставною вице–адмирала Зиновий Петрович оказался и на заседании особого присутствия военно–морского суда Кронштадтского порта, где 21 июня 1906 г. началось слушание дела о сдаче японцам миноносца «Бедовый». Обвинителем на процессе выступил генерал–майор А. И. Вогак, строго следовавший не только букве закона, но и историческим традициям Российского флота. В составе суда были вице–адмиралы Р. А. Дикер, П. А. Безобразов, контр–адмиралы Э. А. Штакельберг, Г. Ф. Цывинский и другие.
На суде Зиновий Петрович, не прячась за спины подчиненных, признал себя виновным в том, что «не отдал никаких распоряжений в предупреждение сдачи упомянутого миноносца»[181]. Речь адмирала, отказавшегося от защиты, была полна самокритики. Он, в частности, признал, что у многих создалось впечатление о бегстве командующего и его штаба с обреченного «Князя Суворова». Их всех не следовало и снимать с флагманского корабля, учитывая состояние самого командующего.
Суд оправдал Зиновия Петровича, «за недоказанностью обвинений» — он не принимал непосредственного участия в сдаче противнику миноносца, будучи тяжело раненным. Остальные главные виновники сдачи — отделались «легким испугом». Им грозила смертная казнь, но дело кончилось «исключением из службы» с разными последствиями. В письме К. Н. Макаровой от 27 июня Рожественский писал: «…Вы можете мне не верить, но я говорю Вам с глубокой искренностью, что я чувствую себя униженным вынесенным на мой счет приговором и был бы счастлив, если бы меня обвинили. К позорному клейму я сумел бы отнестись совсем равнодушно!»[182]
В ноябре 1906 г. началось слушание дела о сдаче японцам отряда контр–адмирала Н. И. Небогатова. Обвинителем выступил опять же А. И. Вогак, а З. П. Рожественский был приглашен в качестве свидетеля. В своих показаниях Зиновий Петрович подтвердил, что требовал от своих подчиненных «безусловного подчинения». Отряд Небогатова он признавал «надежной помощью», но пришедшей с запозданием. Интересно, что для решения вопросов о дальнейших действиях разбитой эскадры З. П. Рожественский вовсе не считал обязательным какой‑либо совет офицеров — по его мнению, все решал командующий. В случае неповиновения приказу о сдаче одного из офицеров бывший командующий не проявил сомнений. «Я бы его застрелил», — заявил он
