Последний падишах - [6]

.

— Вот здесь — именно то место, где одна молодая женщина, в снег и буран, думая, что ее больной ребенок умер, оставила его у смотрителя гробницы, а сама отправилась следом за мужем, в сторону столицы. Смотритель отнес мертвого ребенка в конюшню, чтобы похоронить позже. Однако бедная мать поняла, что не дойдет, и с полпути вернулась — и вдруг находит в конюшне свое новорожденное дитя живым. Полу-замерзший ребенок, которого обогрели своим дыханием мулы, это был я… Я… Реза-шах Пехлеви!

Об этом происшествии ты и раньше слышал от отца, но раньше оно тебя не впечатляло. А теперь по дрожи его голоса ты понимаешь, что он все еще чувствует в душе тот мороз и окоченение. По его молчанию ясно, что он опять пребывает в том самом состоянии…

Лишь когда вы спускаетесь с перевала, отец нарушает ледяное молчание и с жаром начинает говорить тебе о своих детских мечтах. Например, о мечте связать столицу и север страны большим тоннелем и привести в Тегеран воду реки Джаджруд — чтобы Тегеран, подобно другим столицам мира, стал городом со своей рекой. Ведь пока в Тегеране нет реки, он не будет чистым и красивым. Еще отец хочет насадить на горах, господствующих над Тегераном, леса: это изменит и климат, и характер города. Отец считает, что во всей стране должно быть так, как на севере: много зелени. И вообще, все дороги страны должны продолжаться до северной ее части, до Мазандерана и селения под названием Алашт, где он родился, где цел еще тот сельский дом, в котором раздался его первый детский крик. Дом из дерева и глины, хранящий память о его матери Нушафарин — женщине, которая принесла его в мир, для того чтобы он этот мир переделал.

В основном из-за нехватки времени он считает оправданным — в такой стране как Иран — действовать силой и грубостью и добиваться своего не за счет просвещения или убеждения людей, но за счет убеждения силой; и то же самое он, с жаром учителя-энтузиаста, предписывает своим министрам.

У отца твоего много планов, которые он, хочет выполнить детским — на первый взгляд — способом. Например, он — без всяких на то средств, только обложив налогами кусковой сахар, сахарный песок и чай, — решил соединить железной дорогой Персидский залив и Каспийское море. И уже давно множество рабочих под руководством немецких инженеров пробивают горы Альборз[13], тянут извилистое шоссе от столицы к Каспию. Какие начинания, какие планы, до сих пор еще не осуществленные! И каких только праздничных венков не возлагали на голову твоего отца! Каких триумфальных арок для него не строили, а сколько заколотых барашков принесли к его ногам во имя благополучного завершения начинаний…

Кровь… На новеньком асфальте свернувшаяся кровь, она приводит тебя в смятение… Словно внутри тебя хрипит агонизирующий барашек. Запах предсмертного помета, невольно извергаемого барашком в тот миг, когда его режут, еще больше смешивает твои мысли. И простыня, которую ты натянул себе на лицо, пахнет как-то безжалостно. Ты ослаб до предела и вот уже давно не ел как следует… Так отбрось простыню! Вот медсестричка с вьющейся косой принесла тебе еду. Супчик, шашлык из барашка и кислое молоко… И запах свежевыбритых подмышек!

Ты проглатываешь несколько ложек супа и выпиваешь стакан воды, и тебе становится легче. Словно этой водой залили твой внутренний жар. И теперь пришло время, чтобы ты, как истинный военный, встал по стойке «смирно» и выслушал последние наставления твоего венценосного отца…

— …Уроки — и точка! Чтобы я не слышал больше о ваших проказах. Я вам обоим говорю. Хусейн, ты мальчик усидчивый и прилежный, ты должен помочь Мохаммаду Резе. Не забывайте, что стране нашей очень нужны образованные люди… Идите же, ради Аллаха!

И вот вы садитесь в автомобиль и отправляетесь в Бендер-Пехлеви[14]. Вместе с матерью, сестрами и всеми прочими. Только что построенное шоссе, как и проекты отца, изобилует извивами и поворотами. По дороге вы видите простых людей, желтых и исхудалых, измученных малярией, трахомой и тифом; они, словно призраки, вышли из густых зеленых лесов и встречают караван машин: стоят, приложив руки к груди, надеясь на беглый взгляд, улыбку, на движение руки; от их вида тебе становится больно, и ты вновь задумываешься о стране, престол которой тебе предстоит унаследовать.

Русский корабль в честь твоего присутствия на его палубе дает три длинных гудка и отчаливает. Во рту у тебя появился неприятный привкус, и голова кружится. Стоя на палубе, ты машешь рукой родным, особенно — матери с ее горячими зелеными глазами, и ее фигура остается для тебя последней точкой родины, в которую ты всматриваешься, пока море не заслоняет ее. И горечь разлуки, начиная с этого мига, наполняет каждую клеточку твоего тела, и слезы оставляют на щеках соленые следы. Теперь ты понял, какова была цель отца, отправившего тебя на чужбину.

Во время этого долгого путешествия по разным странам — едешь ли ты пароходом, поездом или автомобилем — ты жадно поглощаешь голодными глазами все, что видишь, и не устаешь от зрелища зажиточных сел, освещенных городов, великолепных зданий и бодрого, здорового народа. Ты все время сравниваешь свою страну с этими державами, и, чем дальше едешь, тем печальнее становится у тебя на душе. А когда прибываешь в Швейцарию и поселяешься там в пансионе, ты приходишь к самому главному открытию своей жизни: «Мы счастливы, что и у нас есть отечество. А между тем здесь даже обычный гражданин куда счастливее наследника престола древней страны»…