Последний остров - [124]
— Господи, страсти-то какие, — перекрестилась Сыромятиха. — Да как же человеку в этакой геене огненной устоять?
— Устояли, соседка. Иначе нельзя.
Подошла Катерина, с забытой ласковостью притулилась к спине мужа, пригладила его серебристо-белые волосы, осторожно спросила:
— Может, ты устал, Иван Степанович? Может, хочешь маленько отдохнуть с дороги-то?
— И то дело, — одобрительно загудел дед Сыромятин. — Разговоры разговаривать еще успеем. Пошли, старуха, к себе. Спасибо, Михаил Иванович, за угощение. А вечерком милости прошу к нам. Попотчуем и мы, чем богаты. И о нашем житье-бытье посудачим, Иван Степанович.
Гости поднялись из-за стола.
— Зря вы, мужики, заторопились, — как-то грустно откликнулся Иван. — Посидели бы еще…
— Отдыхай, Степаныч, — попрощался и Парфен Тунгусов. — Делов у меня, сам понимаешь, полон короб: сенокос на неделе зачинаем. Вот где цигарки не в ходу. Одним настоем трав пьян день-деньской. Ну, бывай.
Когда уходили, Федор Ермаков шепнул Михаилу:
— Видал, чо с отцом-то?
— Не слепой, поди…
— Ежели еще раз найдет на него, не пужайся. Я до вечера тут буду рядом, у деда Якова. Позовешь.
— Ладно.
Михаил вернулся к столу.
— Мамань, давай-ка стол отнесем в сенки, — вдвоем они отнесли стол вместе с закусками в прохладные сени. — Ты постели отцу на сеновале, пусть вспомнит, как травы лесные пахнут. Ему отвлечься надо.
— Сделаю, сынок, как велишь, — она прислонилась спиной к дверному косяку, закрыла глаза. — Ох, горюшко-то какое… Чего это с отцом нашим сталося? Таким соколом на войну уходил…
— Война-то не мать родна. Кого хошь укатает. Спасибо, что жив вернулся. А раны залечим. Главное, устал батя от военной работы. И раненый весь. Беседу ведет и то вполголоса. Ему теперь отдых требуется… — говорил Михаил тяжело, с расстановками, словно перекатывая свинцовые гири, боясь неосторожным словом еще больше напугать Катерину.
Напуская на себя серьезность и рассудительность, Михаил сам был на грани отчаяния. Но кому-то ведь надо оставаться опорой, и никому не объяснишь, что сил для этого мало, подступал в горле першащий комок, и хотелось, чтобы тебя пожалели.
Он вышел в слепящую зелень солнечного двора и увидел отца, сидящего на штабеле белых бревен, которые они заготовили четыре года назад для нового дома. Тогда эти бревна не успели стать домом вместо глинобитной избушки. За годы войны бревна высохли до светлого звона, и теперь из них не то что дом, песню звонкую можно сработать.
— Я велел матери, чтоб постелила тебе на сеновале, — сказал Михаил, присаживаясь рядом с отцом. — На лесных луговинах сено-то кошено.
— Что это у тебя за форма, сынок?
— Лесничего. Макарыч ведь говорил в застолье. Два года уже работаю. А этой зимой еще на курсах учился. Экзамены сдавал. Все ладом: деньги, паек, форма одежды. И лошадь при мне. Кордон лесничества на Лебяжьем.
— На Лебяжьем, говоришь?
— Ну. Обжили мы его как следует. Почище любого курорта у нас на Лебяжьем. Отдохнешь маленько, повезем тебя с Аленкой туда. За одно лето все болезни свои забудешь.
— Если б только болезни… Не знаю, как и дотянул до дому. Да и не мог не дотянуть. Я должен был вас увидеть.
— К дому все дороги короче.
Иван вдруг побледнел в лице, оперся на плечо сына и твердо, чуть с хрипотцой заговорил:
— Вот что, Михаил Иванович. Ежели что случится, а это может произойти в любую минуту, то исполни последнюю отцовскую волю: похоронишь меня у Лебяжьего на взгорье подле двух берез. Стоят еще те березы?
— С-стоят… — содрогнулся Михаил от изменившегося до жесткого приказа голоса отца и от того, что он сказал. — Зря ты, отец, такие разговоры начинаешь.
— Мне лучше знать. Я ведь всех обманул — и врачей, и саму смерть. Отсрочку себе выкроил. Приехал умирать на свою землю. Это кое-что да значит, — все так же круто наказывал отец. — А похоронишь меня обязательно на Лосином острове. Истомилась душа в обнимку с безглазой. Не хочу и после настоящей смерти на кладбище лежать. Живым среди мертвых належался.
— Но разве так бывает, отец? — пересохшими сразу губами прошептал Михаил. — Я ничего не понимаю… Мы ждали тебя каждый день. Каждую минутку только и думали… А ты… И мать, так ту сразу же убьют этакие слова твои…
Иван повернулся лицом к сыну, жестом и взглядом заставил его замолчать. Потом снова глянул куда-то поверх Михаила затуманенными глазами, сказал тише и уже более мягко:
— Ты еще молод, сынок. Тебе трудно вот так сразу понять всю мою боль и тоску. Потому не осуждай сейчас решение солдата, дважды или трижды воскресшего, но в самый последний свой час пожелавшего умереть на родной земле. Каждый человек, сынок, имеет на это право. А ты закали сначала сердце и ум, тогда все и рассудишь. А теперь показывай свои лесные травы и оставь меня одного. У тебя тоже, наверное, как и у Парфена Тунгусова, делов целый короб?
— Дела всегда есть в хозяйстве. Без дела человек не живет, а зазря небо коптит…
Михаил осекся на последнем слове, удивленно посмотрел на Катерину, которая вышла из сенок с узелком в руках.
— Мамань, ты куда это навострилась? — он поднялся навстречу матери.
Подошел и отец.
— Ты уж поухаживай за отцом-то, сынок, — как бы оправдывалась она. — А я мигом на базарчик сбегаю. Может, наряды свои довоенные на масло или мед поменяю…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.