Последний негодник - [46]

– Ваша? Когда, с чего и как?

На короткое время тюрбан исчез за частоколом высоких шляп, но когда она возникла из толпы смеющихся мужчин, Вир стрелой ринулся в ее сторону.

– Велением любви, – обратился он к ней. И упал на колени. – Нежная Аврора, узри меня повергнутого ниц перед тобою…

– Не ниц вы вовсе, – укоризненно ответствовала она. – Истинное «ниц» – быть распростертым мордой вниз…

– Брякнуться, стало быть, она имеет в виду, ваша светлость, – выкрикнула какая-то шлюха.

– Мне следует сотворить хоть что-нибудь во имя моей богини, – воскликнул он, перекрывая хриплый хор предложений, поступавших от мужских представителей публики, по части различного рода действий, которые он мог бы совершить при своем теперешнем положении. Он убьет их позже, решил Вир. – Я только жду вашего позволения подняться с сей презренной земли. Только прикажите, и я воспарю душой и присоединюсь к вам в небесных сферах. Позвольте пить амброзию с медовых уст и скитаться по сладкой бесконечности вашего небесного тела. Позвольте умереть в восторге, целуя ваши… ножки.

– «О стыд! Где твой румянец?» – Жестом указывая на него, в то же время окидывая взглядом зрителей, она продолжила: – Плетет небылицы, что, дескать, боготворит, однако же послушайте его. Он смел запачкать мои уши речами о губах, о… о…, – ее передернуло, – поцелуях.

И бросилась прочь, шурша ворохом юбок.

Его захватила игра, но Вир не столь увлекся – или не столь был пьян, как она считала – чтобы позволить ей легко ускользнуть. Почти также быстро, как она сбежала, он вскочил на ноги и ринулся за ней.

Вир увидел, что грядет некое столкновение.

Гренвилл кинулась в другую сторону и помчалась к рыночным столбам, оглядываясь через плечо. А в то же самое мгновение из тени колонн ей навстречу, торопясь, вышла особа в черном сверкающем драгоценностями наряде.

Хоть он и крикнул в тот момент «Берегись!», его Аврора врезалась в женщину, швырнув ту прямо на столб.

Он настиг их прежде, чем они окончательно пришли в себя, и оттащил драконшу прочь.

– Смотри, куда прешь, жердь потаскушная, – завизжала женщина в черном.

Это была Корали Бриз. Вир бы за две сотни метров распознал эти визгливые ноты.

– Все моя вина, – быстро сказал он, удерживая взгляд на парочке громил, следующих позади нее. – Любовная ссора, знаете ли. Она так злилась на меня, что ничего не видела под ногами. Но вам ведь теперь лучше, не так ли, мое солнце, луна и звезды? – осведомился он у Авроры, поправляя ее сползший на бок тюрбан.

Она оттолкнула его руку.

– Тысяча извинений, мисс, – сокрушенно обратилась она к Корали. – Надеюсь, я не причинила вам вреда.

Вир готов был поставить полсотни соверенов, что к сводне не обращались «мисс» лет десять, если вообще когда-либо так обращались. Он также был готов поспорить, что Гренвилл прекрасно разглядела тех двух скотин и благоразумно решила пойти на попятную.

Однако мадам Бриз ничуть не выглядела смягченной, что едва ли предвещало мирный исход дела.

Все это наверняка бы развлекло Вира, поскольку он завел привычку искать неприятности, а парочка этих громил пришлась бы ему как нельзя кстати. Однако же сегодня вечером он готов был сделать исключение. Проведя полуденное время за тасканием тяжелых кирпичей, камней и балок, он бы предпочел сохранить оставшиеся силы для Ее Высочества. Кроме того, она могла бы угодить в загребущие руки кого-нибудь другого парня, пока Вир тузил бы этих обезьян.

Он вытащил жадеитовую булавку из шейного платка и бросил ее сводне. Корали ловко поймала булавку на лету. Выражение лица Мадам смягчилось, стоило ей лишь бросить беглый взгляд на драгоценную вещицу.

– Надеюсь, моя прелесть, никаких обид, – произнес он.

Он не стал дожидаться ответа, а нацелил пьяную усмешку на Гренвилл:

– Что теперь, мой павлин?

– Это особи мужского пола так красочны, – кивая резко головой, ответствовала она. – А самочки павлинов расцветки тусклой. Я не собираюсь тут оставаться, чтобы меня назвали Вашей Серостью, сэр Бедлам.

И взмахнув юбками, она развернулась и направилась прочь.

Впрочем, он тоже повернулся и подхватил ее на руки.

Она разинула от удивления рот.

– Пустите меня, – потребовала она, извиваясь. – Я слишком большая для вас.

– И слишком стара, – едко встряла Корали. – Большущая старая овца. А между тем, ваша светлость, могу предоставить вам лакомых молоденьких овечек.

Но Вир нес свою деятельную ношу в сумрак и прочь от визгливой литании сводни о юных прелестницах, работающих на нее.

– Слишком большая? – спросил герцог мнимую цыганку. – Где, мое сокровище? Взгляните только, как удобно устроилась моя голова поверх вашего плеча. – Поведя носом вдоль ее шеи, он позволил взгляду задержаться на соблазнительных холмах, расположенных пониже. – И будет ей удобнее на вашей груди, я вам ручаюсь. И могу сказать, – продолжил он, проворно сместив руку на ее зад, – тут вот совершенно достаточно…

– Опустите меня вниз, – выгибаясь, проговорила она. – Игра окончена.

"Это еще как сказать", думал он, неся ее к двери некоего учреждения, с которым он был более чем мимолетно знаком, и где комнаты на первом этаже сдавались по часам.

– Послушайте, Эйн…