Последний леший - [29]

— Хоть ты, Нойдак, скажи ему, — отчаявшись, обратился к ведуну, как к последнему средству, Сухмат.

— Не в себе он — разве не видишь? — ответил Нойдак, — Знаю я, какой травы заварить, чтобы успокоился он, да будет ли пить?

— Не буду я пить зелий! Я и глаз не сомкну, пока лебедушка моя не согреется, не опомнится… — продолжал шептать Рахта.

— Не будет он пить… — кивнул Нойдак.

— А что делать? Как помочь ему?

— Нет средства, — покачал головой молодой ведун.

— Слушай, побратим мой, Рахта! — снова обратился к другу Сухмат, — исполнить надо обычай, сжечь тело мертвое по обряду, освободить душу, а не то…

— Не умерла она! — воскликнул Рахта, — Жива! Сейчас задышит! Я ей остыть не дам…

— Быть беде! — покачал головой Сухмат, глядя на Нойдака. Молодой колдун ничего не ответил…

* * *

На утро Сухмат с Нойдаком были разбужены громкими криками. Повскакали, ничего не понимая, и увидели своего несчастного друга, который, казалось, совсем уже потерял голову!

— Где Полинушка, где моя любимая? — кричал Рахта, — кто посмел коснуться ее? Ты, Сухмат, ты? Ты украл мою голубку?

Вот оно что! Тело погибшей девушки исчезло. Ни Нойдак, ни Сухмат, крепко проспавшие вторую половину ночи, не могли ничего понять… Да еще безумные обвинения?

— Да что ты, брат мой названный, — удивился Сухмат, — да разве б я посмел? Да и спали мы с Нойдаком всю ночь в двух шагах друг от друга, считай — рядышком. Правда, Нойдак?

— Сухмат спал всю ночь, не вставал, — подтвердил молодой колдун.

— Кто же тогда? Ты, Нойдак, похитил мою возлюбленную? — чуть не бросился на северянина богатырь.

— Да побойся неба, братишка, — вступился за Нойдака Сухмат, — куда ему! Он бы ее и поднять не сдюжил бы, а не то, что похищать… Да и друзья мы тебе, не враги!

— Да, ваша правда, — сник Рахта, — но где же Полинушка? Кто посмел похитить последнее, что от нее осталось? Кто навел на меня тот морок, я же всю ночь ее грел-согревал, берег-лелеял… Как же я ее не уберег?

Было ясно, что ночью тело исчезло. Ни Сухмат, ни Нойдак не могли ничего понять. Кому понадобилось похищать тело? Ведь Верховный волхв убит! Расположились на ночлег в чистом поле, никого поблизости не было, да они бы и не проспали бы врага какого, не мальчики ведь?

— Когда вернется Дух, я у него спрошу, — пообещал Нойдак.

— Спрошу, спрошу… — вновь разъярился Рахта, — я их, вражин, сейчас найду! Я найду! — и он бросился сломя голову куда глаза глядят…

Сухмат начал разглядывать траву. Вскоре он нашел, то, что искал и молча указал на это пальцем. Нойдак пригляделся и вскоре нашел еще. Потом — еще и еще. Они пошли по следам. Вот оно! Здесь нога попала во влажную глину, теперь можно было рассмотреть отпечаток в подробностях. Друзья смотрели долго и внимательно на этот четкий, во всех подробностях след, потом посмотрели друг на друга. Сухмат хмуро качал головой, а в глазах Нойдака застыл нескрываемый страх.

— Только ничего не говори Рахте! — приказал Сухмат.

— Нойдак не скажет ничего! — подтвердил молодой колдун, потом, спохватившись, начал приглаживать отпечаток босой женской ноги, так, чтобы Рахта, вернувшись, ничего не смог бы заподозрить. Сухмат одобрительно кивнул…

* * *

— Я хочу видеть князя! — заявил Рахта.

— А почему ты, собственно, еще здесь? — задал встречный вопрос Добрыня, — Ты ведь на службе у князя, так?

— Так.

— Ты добивался поручения, ты его получил, — голос у Добрыни был злой и назидательный, — и князь разгневается на тебя, если ты и дальше будешь прохлаждаться в стольном граде!

— Да… — Рахта растерялся.

— Тебе все в дорогу дадено? Кони, оружье — готово?

— Да.

— Спутники твои здоровы?

— Здоровы.

— Так вот, сегодня же и выезжай! Чтобы к вечеру ты был бы в двадцати верстах от ворот киевских!

— Но я хочу сказать князю…

— Всё! — голос Добрыни загромыхал так, что задрожали ставни, — Князь не будет тебя слушать, бездельника, пока не вернешься с похода с добычей! Тогда все и скажешь, а сейчас нет тебе княжьего приема! И я знать ничего не хочу, ни о тебе, ни о друзьях твоих!

— Но хоть с Ильей словом перемолвиться можно?

— Муромец ускакал еще заутро! — рявкнул старый богатырь, — Он делом занимается, не то, что некоторые…

Рахта опустил голову и отправился прочь. У крыльца его ждали Сухмат и Нойдак.

— Ну, что сказал князь? Ты ему все рассказал?

— Князь со мной разговаривать не стал!

— Как? — удивился Сухмат.

Рахта передал содержимое разговора с Добрыней и, закончив рассказ, вопросительно посмотрел на побратима, как бы задавая безмолвный вопрос.

— Князь знает все! — сказал Сухмат.

— И что?

— Не знаю. Может, попросил кто за нас…

— Или?

— Князь еще не решил! —ляпнул Нойдак.

— Может, и решил, — поправил Сухмат, — но об его решении пока не должен знать никто…

— Время не пришло?

— Пожалуй!

Глава 5

Кажется, кобылка вполне смирилась с Нойдаком и даже начала проявлять к нему некоторую благосклонность, постепенно начиная служить ему на совесть. Да и надо отдать должное северянину, он никогда не делал больно своей лошадке, не гонял попусту, да и всадником оказался весьма и весьма спокойным, даже меланхоличным, что ли. Знал свое место — позади всех, отвлеклась кобылка пощипать травки — ну и ладно, пусть себе щиплет, пока товарищи не окликнут.